Период распада - Александр Афанасьев

Русский бы сказал, что третий был сильно похож на певца и актера Александра Розенбаума, но капитан Бейкер, хоть и знал русский язык, все равно был не русским и такой параллели провести не смог. Зато он сразу понял, кем является этот сухощавый, среднего роста, с наголо выбритой головой мужик, где он служил и чем он занимался в жизни. Третий был его врагом.

Он не знал ни его имени, ни звания, ни места службы — но того, что он видел, было достаточно. Это был его враг, извечный, тот самый, ради которого держава готовила к схватке его самого, не жалея ни сил, ни денег для его обучения. Тот самый, схватка с которым должна была стать апофеозом, сутью и смыслом жизни для них обоих и, возможно, концом для всего остального мира — но которая не стала бы позором ни для одного из них, ни для того, кто выиграл бы эту схватку, ни для того, кто ее проиграл бы. Потому что в честном бою и проиграть — не позор, главное — если и проиграть, то проиграть сильному, достойному сопернику, проиграть в честной и бескомпромиссной схватке. Схватке, в которой каждый ставит на кон свою жизнь — а мертвые, как известно, сраму не имут. Годами и десятилетиями они готовились к этой схватке… но так получилось, что их соперник умер, просто умер, так и не схватившись с ними, и они ощутили от этого горечь и досаду, хотя должны были бы порадоваться. Втайне многие из них наблюдали за тем, что происходит в России — и даже тайно сочувствовали ей, ведомые одной мыслью — рано или поздно встретить своего соперника и с гордостью бросить ему вызов.

Вот и встретились…

И человек этот — пожилой, лет пятидесяти — тоже понял, с кем он встретился, и коротко кивнул, подтверждая это. И с этого момента — что бы он ни говорил и что бы он ни делал — хоть одним глазом, но он смотрел на него.

— Товарищ майор, а можно я пистолет его себе возьму? — балагурил молодой. — Какой хороший пистолет.

— Это ты у Великана спроси. Его пленный, он и решает.

— А, Великан?

— Чуго? — прогудел гигант с каким-то странным акцентом.

— Отдашь пистоль? У тебя есть уже.

— Не…

— Ну, тогда меняемся.

— На што?

— А помнишь… разгрузка у меня там?

— Так на меня не налезет… Мне по заказу только шить.

— Ну, тады на горилку…

— Горилки не хватит. И винтовка у хлопчика дюже гарная…

— Куда тебе? К ней же патрон нештатный.

— Найдем… — прогудел гигант, — не последний раз идем…

Молодой все не унимался:

— Слышь ты… Ты пшек или пиндос? Звать тебя — как? По-русски — розумешь?

— Оставь его в покое, старлей, — сказал старший, — и грабки к нему не тяни. А то лишишься.

— Так он же связанный, товарищ майор…

— Таким… угрям это не проблема…

Но старлей вопреки приказу не унялся, зачем-то полез к пленному, пытаясь его обыскать — благо сидел рядом.

— Та-а-ак… Что тут у тебя… ну-ка… ах ты с…а!

Сильный удар в челюсть, золотые мушки перед глазами, соленый вкус по рту — но Бейкер сознания не потерял — все как бы происходило не с ним, с кем-то другим, а он наблюдал за этим со стороны.

— А-аставить! Отставить! Ты что, старлей — о…л в атаке?!

Пожилой оставил свои дела и неудобно смотрел на молодого, дышащего тяжело, как загнанная лошадь.

— Что с тобой? О…ел?!

— Тащ майор, вы посмотрите только. Он же с ветерана какого-то это снял, падла… Гад, его замочить за это… повесить, вы…дка! Трофеи собирал, б…ь!

— Ну-ка дай сюда! — жестко сказал старший. — И пистолет тоже!

Дисциплина в группе, которая его захватила, была, это была не банда — молодой безропотно отдал требуемое.

— Теперь пересядь! Вон туда!

И эта команда была исполнена, благо салон внедорожного автобуса был пустой.

— Тебе кто, долбоюноша, разрешил пленного бить? — с угрозой в голосе сказал старший. — Ты забыл, где находишься? Здесь армия, б…, а не постоялый двор разбойного приказа! Если, б…, не устраивает — пиши рапорт, и до свидания! Мародеры, б…!

— Он же старика какого-то… тащ майор.

— Не тебе решать! Над тобой постарше люди есть как годами, так и званием! В Ростов приедем — они и решат, что делать! А твое дело — «так точно» отвечать, когда к тебе сочтут нужным обратиться! Не слышу!

— Так точно, тащ майор…

— Вот так. А приедем в расположение — я тебе вторую часть Мерлезонского балета устрою! Под толчок ямы новые нужны? Вот ты их и выкопаешь! В личное время солдата, б…!

— Есть… — обреченно сказал молодой.

Какое-то время все ехали молча, потом старший опять заговорил, видимо, чтобы немного разрядить обстановку.

— А вообще, Великан, хорошо сделал. Не растерялся. Не только «Шмели» таскать на хребте можешь…

— Дак… а что с ним делать-то, тащ майор?

— Че с ним делать… Поменяют, наверное. Говорили, Резниченко со своими попался, сидит на нарах в львовском гестапо. Вот и поменяют…

Что такое «гестапо» — Бейкер не знал. Но слово обмен — понял, и с той самой поры перестал пытаться высвободить руки. На месте… разберемся.

— В общем, Великан… объявляю тебе благодарность. Пока устную, а как приедем… так и сообразим чего, выпить да пожевать за это дело.

— Служу Советскому Союзу, товарищ майор… — привычно отозвался великан.

И вот тут-то капитан американской армии Майкл Н. Бейкер, оперативник группы Дельта еще кое-что понял и осознал. Он понял, что у них — проблемы. Не у него лично — у всех них без исключения. У Соединенных Штатов Америки.

* * *

22 февраля 2014 года

База-8 ВВС Израиля

Эскадрилья 69

Генерал-майор Амос Ядлин, не желая отвлекать от боевой работы современные машины, курсировал над территорией Израиля на стареньком UН-1 Хью. Поскольку летать хотелось, а врачи по состоянию здоровья уже не разрешали этого делать — генерал часто сам садился за штурвал. Вот и сейчас — за штурвалом в опускающемся в облаке пыли вертолете подполковник Эгец разглядел лично Ядлина.

Почему-то сейчас подполковник был странно спокоен. Спокоен — потому что знал. Последний день они с Мишей проигрывали ситуацию со всех сторон, по очереди становясь иранскими генералами и стараясь разбить их же собственные эскадрильи вторжения. Вопрос за вопросом задавали они — сами себе, и тут же искали решение. И теперь, проведя целый день в бесконечных баталиях с Мишей, подполковник был уверен — выгорит. Не может не выгореть. Нет, кому суждено остаться на иранских плоскогорьях и в горах — тот там останется, это без вопросов. Но дело — будет сделано.

Не дожидаясь полной остановки лопастей, генерал-майор полез из вертолета, он был одет в обычный летный комбинезон без таблички с именем и без знаков различия. Следом, уже из не слишком комфортабельного десантного отсека вертолета, полезли еще люди — представители тех родов войск и служб, которых подполковник попросил привезти сюда.