Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков

молодежь отвечала, что с солдатами, «с которыми три года ели один сухарь и спали под одной шинелью», она воевать не желает. А между тем большевики время не упускали. По призыву городского головы Адамовича в Екатеринодар прибыл 2-й Запасный артиллерийский дивизион, насчитывавший в своих рядах до 3500 солдат. Этот дивизион являлся опорою большевиков в центе края – в Екатеринодаре, а узловые станции Владикавказской железной дороги постепенно занимались частями 39-й пехотной дивизии, возвращавшейся с Кавказского фронта. Части ее также располагались в Ставропольской губернии и в станицах Лабинского отдела. На Кубань просачивалось и оседало в ней все больше и больше солдат, возвращавшихся с Кавказского фронта.

В распоряжении же войскового атамана были лишь находившиеся в Екатеринодаре Кубанский гвардейский дивизион в составе двух сотен, сотня Черкесского конного полка и две Кубанские запасные сотни, что составляло в общей сложности до 500 человек.

Правительство возлагало надежды на ожидаемые с фронта кубанские части. Но и большевики в ожидании этого возвращения усиленно работали. Уже назывались дни, когда, опираясь на Запасный артиллерийский дивизион, должно было произойти выступление местных большевиков для свержения правительства и захвата власти в крае…

Это обстоятельство заставило атамана принять меры к ликвидации дивизиона. В ночь на 1 ноября дивизион был окружен казаками и черкесами и обезоружен. Орудия были вывезены под охрану одной из запасных сотен, а людям дивизиона приказано разойтись по домам, что ими и было исполнено.

* * *

Когда к концу ноября выяснилась неизбежность гражданской войны на Кубани, приказом войскового атамана от 27 ноября 1917 года была установлена должность командующего войсками Кубанской области и сформирован Полевой штаб. Тем же приказом командующим войсками назначен Генерального штаба генерал-майор К.К. Черный и начальником штаба Генерального штаба подполковник Науменко.

Полевым штабом был разработан план обороны края. Возвращающимся с фронта частям были указаны районы их расположения и задачи. Предполагалось занять железнодорожные узлы, с резервом в районе Екатеринодара. Было также приступлено к формированию добровольческих отрядов, под названием партизанских. Но плану этому не суждено было осуществиться, так как возвращавшиеся с фронта казаки уходили по домам и уносили с собою оружие. Это дало возможность частям 39-й пехотной дивизии закрепиться в Армавире и на станции Гулькевичи (близ Кавказской). Из кубанских частей только 1-й Черноморский полк со своим доблестным командиром войсковым старшиною Бабиевым[122] пришел на Кубань в полном порядке и не разошелся по домам.

Ввиду прибытия все новых и новых эшелонов солдат, угрожавших Кубанскому краю, командующий войсками приказал войсковому старшине Бабиеву занять станции Кавказскую и Тихорецкую и обезоруживать проходящие эшелоны солдат. Черноморцы заняли указанные станции, вытеснили оттуда большевиков и приступили к выполнению возложенной на них задачи. Но здесь выступили против них пластуны 22-го Пластунского батальона и потребовали беспрепятственного пропуска «товарищей солдат». Черноморцы заколебались, и их пришлось распустить по домам.

Дальше оставалась надежда лишь на добровольцев, и главное внимание было обращено на формирование добровольческих отрядов. К этому времени в Екатеринодаре скопилось много молодежи и офицеров, не желавших подчиняться большевикам и бежавших на Кубань из губерний, занятых ими. Наличие такого элемента давало надежду на успешное формирование отрядов.

С первых чисел декабря приступил к формированию 1-го партизанского отряда войсковой старшина Галаев, и, со средины декабря, к формированию 2-го партизанского отряда приступил военный летчик капитан Покровский. Вопреки ожиданиям, формирование добровольческих частей шло очень и очень медленно. Среди казаков имена «добровольцев» и «партизан» не пользовались популярностью, к ним относились с подозрением. Из лиц же, бежавших от большевиков на Кубань, большинство предпочитало предоставить оборону края кому-то другому.

К концу декабря 1917 года в отряде войскового старшины Галаева насчитывалось до 200 человек и у капитана Покровского менее 100 человек. Отряды состояли из армейских и казачьих офицеров, учащейся молодежи и незначительного числа казаков. Кроме того, к концу 1917 года в Екатеринодаре было открыто Кубанское военное училище и прибыли из Киева немногочисленные 1-я и 4-я Киевские школы прапорщиков.

К концу года власть Кубанского правительства фактически распространялась лишь на Екатеринодар и ближайшие к нему станицы. Узловые станции Владикавказской дороги – Кавказская и Тихорецкая – были заняты большевиками; в станицы проникало все больше и больше большевиствующего элемента; эшелоны вооруженных солдат двигались по Владикавказской и Черноморской железным дорогам и из Новороссийска через Екатеринодар. В самом Екатеринодаре была расположена 223-я пехотная Донская дружина в составе до 2000 штыков, явно настроенная в пользу большевиков, являвшаяся угрозою в деле обороны города от большевиков. От нее необходимо были избавиться.

Командующий войсками возложил ликвидацию этой дружины на отряд капитана Покровского, который и выполнил поручение в ночь на 8 января 1918 года. Как доложил капитан Покровский атаману и командующему войсками, он с несколькими десятками партизан окружил казарму, сам с небольшим конвоем вошел внутрь ее и приказал дружинникам сдать оружие. Сопротивление оказали лишь 2–3 человека. Оружие было отобрано, а дружинникам было приказано разъезжаться по домам, что ими и было исполнено в ближайшие дни. (Позднее, когда бывший Кубанский атаман генерал Филимонов прочел настоящий очерк, он поместил в журнале «Казачьи думы» открытое письмо, в котором об этом разоружении дружины пишет так: «Об обстоятельствах разоружения 223-й дружины мне точно известно следующее: в день разоружения около 9 часов вечера в кабинет войскового атамана вошел капитан Покровский и доложил, что «дружина обезоружена, попытки к сопротивлению решительно подавлены, причем убит один дружинник». Атаман и находившийся тут же председатель Кубанского правительства Л. Быч горячо поблагодарили Покровского за исполнение поручения. Не более чем через полчаса после ухода Покровского атаману доложили, что явился партизан-офицер (фамилию его теперь не помню) с докладом о разоружении дружины. Приглашенный в кабинет офицер отрапортовал, что им разоружена дружина. Атаман ответил, что уже знает об этом от Покровского, и просил сообщить обстоятельства, при которых убит дружинник. Офицер доложил, что при разоружении никто не был убит, сопротивление никем не было оказано и что капитан Покровский при разоружении не присутствовал. Переглянувшись с Бычем, который в недоумении пожал плечами, атаман поблагодарил офицера». (Из письма в редакцию бывшего кубанского атамана генерала А. Филимонова. Журнал «Казачьи думы», № 27, с. 26–27.)

К середине января большевики начали накапливаться на станции Тимашевская, захватывая таким образом единственный железнодорожный узел Кубанско-Черноморской железной дороги и угрожая оттуда непосредственно Екатеринодару. На этой станции ими была захвачена группа офицеров, пробиравшихся из Ростова в Екатеринодар, и отправлена в Новороссийскую тюрьму.

Необходимо было очистить Тимашевскую. Командующий войсками приказал капитану Покровскому выполнить эту задачу. В ночь на 16 января 2-й партизанский отряд с бою занял