Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

Иногда она задумывалась даже о том, что, возможно, император, сможет принимать гостей. «Ему нужна новая компания, вместо старых и надоевших людей из его свиты, и он станет снова веселым, перестанет постоянно хмуриться».

Иногда она рассуждала, как будущая хозяйка дома: «Мне кажется, что следует повесить светлые занавески. Расставить этажерки для газет и книг, разложить карты на полках. На стены надо повесить картины, а не только портреты его глупой и неверной жены. Почему бы ему не избавиться от некоторых слуг, кому делать нечего? Вместо этого можно было завести несколько музыкантов, и тогда во время обеда он будет слушать музыку».

Но одно ее сильно тревожило — вокруг дома воздвигали железный забор.

«Он решит, что это сделано специально, чтобы он не забывал, что он — пленный, — думала Бетси. — По какой иной причине его потребовалось воздвигать? Забор слишком низок, чтобы помешать бежать из дома или пробраться в этот дом. Этот ужасный забор все для него испортит».

Спустя несколько дней после того, как ей позволили снова вести активную жизнь, девушка отправилась, чтобы поближе посмотреть на особняк. Она привязала Монти к кусту как раз за пределами охраняемой зоны. На вершине плато, где стоял дом, не росли деревья или высокие кусты и не было никакой тени. Девушка подошла к дому совсем близко. На ее просьбу, обращенную к губернатору, разрешить посещать императора тот ответил резким отказом, начертанным прямо на послании. Сейчас девушка видела, что караульные находятся близко от Лонгвуда, и из дома не раздавалось ни звука. Крышу восточного крыла уже достроили: над ней возвышались высокие трубы каминов. «По-моему, я могу рискнуть и заглянуть в дом, — решила Бетси.

Передняя дверь была открыта, и она очутилась в красивом зале, разделявшем дом на две равные части. Она сделала несколько шагов, и они эхом разнеслись по пустому помещению. Дальше девушка проследовала на цыпочках. Она прошла гостиную, библиотеку, после чего решила заглянуть в спальные апартаменты. Бетси прошла в гардеробную и там обнаружила, что в комнате, где в будущем Наполеон станет проводить утро, будучи в халате, находятся три офицера в форме.

Они тихо переговаривались у окна, стоя к ней спиной. У другого окна, выходящего на Лонгвуд, согнутая фигура разглядывала, что там происходит с помощью подзорной трубы. При первых звуках ее шагов наблюдатель резко выпрямился. Это был сэр Хадсон Лоув.

В то же мгновение к ней повернулись офицеры.

— Господи! — шепнул один из них, подкручивая усы. Другие офицеры уставились на девушку.

— Что вы тут делаете? — потребовал ответа губернатор.

— Я… Я хотела посмотреть дом изнутри, Ваше Превосходительство, — ответила Бетси.

— А у вас есть разрешение?

— Нет. Ваше Превосходительство.

— Ха! Вы, наверно, та самая дочь Бэлкума?

— Да, Ваше Превосходительство.

Темные брови сошлись как при грозе.

— Разве вы не получили отказ на вашу просьбу?

Бетси кивнула.

— Да. Но… Но я не собиралась появляться в Лонгвуде. Мне просто хотелось посмотреть новый дом.

— Разве вам не ясно, что вы нарушили закон?

— Нет, нет. Только не закон, Ваше Превосходительство. Я не имею с ним никакой связи и… не оказываю ему никакой помощи. Разве не в этом состоит ограничение?

— Я не нуждаюсь в ваших разъяснениях, в чем состоит закон! — завопил сэр Хадсон Лоув. — Я вам объясняю, что, придя сюда, вы нарушили правила, установленные мною, чтобы предотвратить всяческое общение с заключенным. Вам немедленно следует покинуть дом. Я поговорю с вашим отцом об этом.

— Пожалуйста, вам не в чем винить отца…

— Мне не нужны ваши указания по поводу того, что я должен делать, а что — не должен, — Лоув был в ярости. — Теперь уходите прочь, уходите! Отправляйтесь домой! Вы меня слышите? И никогда больше не возвращайтесь!

Когда Бетси покинула комнату, губернатор некоторое время молчал. Он был весь багровый от злости, и у него дико горели глаза.

— Какая дерзость! — наконец пробормотал он. Потом он обратился к одному из офицеров: — Чаллонер, это вы думаете о девушке?

— Что… Что я о ней думаю?

— Да, я спросил вас именно об этом. Каково ваше впечатление?

— Ну, сэр, она просто красотка, разве не так?

— Это все, что вы заметили? Бейтс-Бетвик, — спросил он другого офицера, — вы что-нибудь такое заметили… кроме того, что этот идиот Чаллонер сказал о ее внешности?

— Да, сэр.

— Что?

— Ну, сэр, я не могу это сразу сформулировать.

— Вы тоже считаете ее красивой?

— В общем-то да, сэр.

— Неужели среди моих офицеров нет ни одного умного человека? Скримпсон, кажется, она на вас не произвела такого глубокого впечатления, как на этих двух ослов. Садитесь на коня и следуйте за девицей. Я должен быть уверен, что она отправится прямо домой и там останется.

— Слушаю, сэр.

Тропа свернула на Лонгвуд до того, как выйти на дорогу в Джеймстаун у «Хаттс-Гейт». Бетси, проезжая мимо, заметила знакомую голову, возвышавшуюся над оградой, окружавшей небольшой садик. Девушка понимала, что не смеет замедлять скорость даже ни на секунду, и поэтому она просвистела первые ноты «Лиллибулеро». Император копал, он выпрямился и начал радостно махать Бетси, ожидая, что она заедет к ним. Но Бетси заметила Скримпсона и, покачав головой, отправилась к своему дому.

Вечером Бетси рассказала отцу о том, что случилось. Ему было неприятны эти новости.

— Не думай, что я боюсь его мести. Он ждет возможности избавиться от нас, и тебе это известно. Конечно, мы не умрем с голода, если он так сделает и, возможно, будет даже лучше, если мы покинем этот ужасный остров. Прошу тебя, девочка моя, не делай ничего больше, что может привести его в ярость. Мы не должны давать ему в руки козыри.

— Я действительно, сказала что-то непоправимое?

— С ним вообще не следовало разговаривать… и отправляться в этот дом не надо было. Он нас терпеть не может, потому что мы симпатизируем Наполеону, и император к нам хорошо относится. Не стоит его провоцировать.

Позже, когда отец пил портвейн, он начал спрашивать дочь о внутренней планировке и отделке Нового Лонгвуда. Ему не удалось все повидать самому. Бетси ему подробно рассказала, и отец мрачно усмехнулся.

— Кажется, это весьма приличное место. Очень жаль.

— Папа, что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, жаль, что Наполеон никогда не будет там жить.

Бетси ничего не поняла.

— Вы хотите сказать, что он умрет еще до переезда?