Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Никого не впускать, – велела им Елизавета. – У нас с сэром Робертом важный разговор.

Стражники молодцевато отсалютовали и закрыли за ними дверь. В саду не было никого, по нему блуждали только пятна солнечного света.

– Думаю, уход с состязания будет мне стоить очередной нотации Кэт о недостойном поведении. Так в чем дело? – Лицо Дадли было настолько мрачным, что Елизавета сразу перестала улыбаться. – Любовь моя, не смотри на меня так, а то я испугаюсь. Лучше скажи, что случилось.

– Не что, а кто, – с горьким ехидством ответил Дадли. – Герцог Арранский. Он уже в Лондоне?

Глаза Роберта жгли, буравили ее. Елизавета поворачивала голову то влево, то вправо, но его глаза следовали за нею. Он слишком хорошо ее знал, и всякое поспешно сказанное «нет» лишь усугубило бы положение. Елизавета поняла, что надо говорить правду.

– Да, – неохотно призналась она. – Он в Лондоне.

– Минувшей ночью ты виделась с ним?

– Да.

– Он приходил тайно и вы говорили с глазу на глаз?

Она кивнула.

– В твоей спальне?

– В туалетной. Но, Роберт…

– Значит, первую часть ночи ты провела с ним, а затем пошла ко мне. Весь твой рассказ о болтливой Летиции Ноллис, которая никак не могла уснуть, оказался полнейшей ложью. Ты была с ним.

– Роберт, если ты думаешь…

– Я ничего не думаю, – резко возразил он. – Даже не представляю, как к этому относиться. Стоило мне ненадолго отлучиться, сразу появился Пикеринг. Теперь этот герцог Арранский. Ведь мы же любим друг друга и не стесняемся нашего чувства.

Елизавета опустилась на круглую скамью, окаймлявшую ствол могучего дуба. Роберт садиться не стал, а уперся в скамью носком сапога.

Она умоляюще поглядела на него и спросила:

– Я должна сказать тебе правду?

– Да. Но всю. Елизавета, со мной нельзя играть как с шутом.

– Это секрет.

Дадли заскрипел зубами и заявил:

– Видит Бог, если ты пообещала выйти за него замуж, то меня больше не увидишь.

– Ничего я ему не обещала! Слышишь? Ничего. Могла ли я это сделать? Ты же знаешь, как дорог мне и что мы значим друг для друга!

– Я знаю, что чувствую, когда обнимаю тебя, целую твои губы, кусаю тебя за шею, – с горечью сказал Роберт. – Но мне неведомы твои ощущения, когда ты приходишь ко мне после встречи с другим мужчиной, да еще и лжешь насчет того, почему задержалась.

– Вот как! – закричала Елизавета. – Я чувствую, что схожу с ума! Меня разрывают на части! Тебе, видимо, хочется загнать меня в угол! Я не вынесу всего этого!

– Чего именно? – Роберт отпрянул.

Елизавета вскочила со скамейки. Казалось, она готова вступить с ним в поединок.

– Я вынуждена играть собой как пешкой, – тяжело дыша, бросила ему Елизавета. – Королева, сама себя превратившая в пешку. Я должна задабривать испанцев, чтобы они не охладели к нам, пугать французов союзом с Испанией, убеждать герцога Арранского возвращаться в Шотландию и завоевывать трон. Мне нечем повлиять на них, нечего предложить, кроме… себя. И…

– Что?

– Я себе не принадлежу!

– Как это? – изумленно прошептал Роберт.

Елизавета, готовая разрыдаться, всхлипнула и сказала:

– Я принадлежу тебе сердцем и душой. Бог мне свидетель. Он знает, что я твоя, Роберт.

Он взял ее руки в свои, собрался обнять.

– Но…

– Но что? – с опаской спросил Роберт.

– Пойми, я вынуждена с ними играть. Они должны думать, что я жажду замужества. Мне приходится изображать женщину, уставшую от одиночества, готовую выйти за эрцгерцога Фердинанда или его братца Карла, туманить мозги герцогу Арранскому. Пусть надеется, что я стану его женой.

– А со мной что будет? – всполошился Роберт.

– С тобой?

– Да, со мной. Ты часами гуляешь и беседуешь с Пикерингом, и двор только и шепчется об этом. Потом они начинают обгладывать и обсасывать новость о твоей скорой свадьбе с эрцгерцогом.

– Не понимаю, при чем тут ты, – растерянно и совершенно правдиво произнесла Елизавета.

– А при том, что мои враги только и ждут подходящего момента, чтобы накинуться на меня всей сворой. Твой юный дядюшка герцог Норфолкский, главный советник Сесил, Фрэнсис Бэкон, его брат Николас, Екатерина Ноллис, Пикеринг, Арундель. Я назвал не всех, но эта свора гончих только и ждет сигнала егерского рожка, чтобы начать охоту. Что им стоит затравить одинокого оленя? Едва только ты отвернешься от меня – их рожок протрубит. На меня со всех сторон посыплются упреки и обвинения. Тогда-то я и узнаю, что совершил такие грехи, которые мне не приснились бы и в кошмарном сне. Елизавета, ты подняла меня слишком высоко. Завистников у меня – на каждом шагу. Тот час, когда ты объявишь о помолвке с другим, станет началом моего крушения.

– Я же не знала. Ты ничего мне не рассказывал. – Елизавету охватил ужас.

– А зачем тебе это было знать? – удивился он. – Я же не ребенок, чтобы с плачем бежать к няньке и жаловаться, что другие ребята грозятся меня побить. Но теперь ты в курсе. Едва только они увидят, что королева отвернулась от меня, я буду низринут и раздавлен. Думаю, этим мои беды не ограничатся.

– Что еще они могут с тобой сделать?

– Убить. Я так и жду, что меня куда-нибудь заманят и ударят кинжалом.

Елизавета судорожно сжала его руки и заявила:

– Любовь моя, ты же знаешь, я сделала бы все, только бы тебе ничего не угрожало.

– Елизавета, чтобы обезопасить меня, ты можешь сделать только одно: открыто объявить о своих чувствах ко мне. Я люблю тебя так сильно, что готов на все. Выходи за меня замуж. У нас появится сын, наследник. Он обезопасит тебя и меня лучше любых стражников и засовов. А главное в том, что нам не придется таить свою любовь. Ты перестанешь чувствовать себя пешкой, будешь собой – прекрасной женщиной и великой королевой, не принадлежащей никому, кроме меня.

Елизавета разомкнула руки, отвернулась и сказала:

– Роберт, я очень боюсь. Если французы вторгнутся в Англию из Шотландии, то северные графства встретят их как долгожданных друзей. Где, на каком рубеже я сумею их остановить? Кто сможет задержать французскую армию? Чем запомнилось правление Марии? Прежде всего потерей Кале. За это ее проклинают до сих пор. Что скажут обо мне, если я потеряю Бервик, Ньюкасл или Йорк? А вдруг французы вторгнутся в Лондон?

– Ты ничего не потеряешь, – упрямо возразил Роберт. – Выйди за меня, и я сам поведу нашу армию на север. Я уже сражался с французами, не боюсь их, буду воевать не только за родную страну, но и за тебя, за нашу любовь. Незачем просить помощи у других. Я – твой, душой и сердцем. Ты должна всего лишь довериться мне.