Только не бойся! - Марго Никольская

над которым ломала мозги всю свою жизнь. – Ты сказал, непривлекательного пола?

– Я так сказал.

– Вот как! – Моя голова качалась, как у автомобильной собачки. – У вашей первозданной формы существуют гендерные различия?

– Безусловно!

– А «недалекой» – в смысле совсем дурочкой, да? Настолько, что время рядом со мной тяготило тебя сильнее, чем вдали от меня? А почему жила недолго?

– Медицина людей относительно недавно стала более или менее приемлемо справляться с человеческими недугами. Хотя до сих пор во многих уголках земли дети умирают от обыкновенной простуды. Раньше практически каждая семья знала, что такое потерять родное дитя. Так и с тобой случалось. Стоило мне почувствовать твое возвращение, как сразу следом за ним случался твой скоропостижный уход. И я ждал вновь.

– Хочешь сказать, ты чувствуешь мои рождение и смерть?

Озадаченное лицо Феликса произвело на меня впечатление, будто я без предупреждения заглянула за ширму, где он переодевался, и заметила то, чего он не планировал мне демонстрировать. Во всяком случае, пока.

– Я совершенно не собирался сообщать тебе эту информацию, – не виляя, признался он.

Он услышал обо мне не из рассказов Валентина! И не они стали причиной, пробудившей его ко мне интерес. Он знаком со мной дольше, чем это можно вообразить. И конкретно обо мне, Ионе Пожарской, Феликс знал с самого моего рождения…

И с каких, интересно, пор он стал вмешиваться в события моей жизни?

– Каков твой вклад в формирование успеха моего дяди? – по его примеру я не стала юлить и задала прямой вопрос.

Судя по загадочной улыбочке, он утратил свою суперспособность чувствовать настроение человека. И совершенно не понимает, насколько это выводит меня из себя. Или ему просто по вкусу мой гневный настрой.

– Это хоть его была идея – учиться в Лондоне? Или ты его науськал?

– Локации совершенно не имеют значения. В их выборе я не принимал никакого участия. Ибо мне ничего не стоит подстроиться.

– Да неужели? Особенно тогда, когда ты сказал, что мы не поедем в Честер, потому что проводить зимние каникулы в Лондоне куда веселей!

– И это действительно так! – повел плечом он. – К слову, моя роль в жизни Валентина не велика. Весьма точно он обрисовал ее сам. Дав ему несколько советов, я подготовил более комфортную площадку для развития наших с тобой отношений, и только.

– У кого купил свой честерский дом мой дядя? – До меня вдруг дошло поразительное и безусловное сходство коттеджа Вэла с лондонскими апартаментами Феликса. Будто их проектировал один и тот же архитектор, гораздый на смелые, нестандартные, граничащие с фантастическими решения, склонный к сочетаниям дерева, камня и металла.

– Э-эм, это был его личный выбор – так совпало. Разве важно это теперь?

– Да ты! Ты! Что такое говоришь! Не важно? Совпало? Развитие отношений? Личный выбор? Но че-ей? Что выбирали мы без твоего участия? Что еще ты натворил в моей жизни из того, что казалось мне естественным? Может, я не такой уж везунчик и любимчик судьбы, как мне думалось? И нет вовсе никакой моей заслуги в ее благосклонности, а это ты?! Ты был все время где-то, вмешивался в мою жизнь со своей несанкционированной опекой?

– Мне совершенно непонятна твоя реакция. Испокон веков забота и покровительство принимались людьми с благодарностью! – У него еще хватает наглости обескураженно расстраиваться.

– Ну так я открою тебе глаза, – стараясь не сорваться на крик, выдавила я сквозь зубы, – ты отстал!

– Что? – фыркнул Феликс.

– Ты отстал! И не понимаешь нынешнего поколения! Покровительство унизительно и равно вмешательству в частную жизнь, если предварительно не согласовано с оппонентом! Вмешательство, в свою очередь, преследуется по закону!

– У-уф-ф!.. И что ты сделаешь? – вызывающе усмехнулся Феликс. – В полицию с заявлением пойдешь?

– Ну точно! И что я им скажу? После такого заявления мне прямая дорога в желтый дом! – уже не сдерживалась я. – А может, и к лучшему! Пролечусь и верну свою жизнь в прежнее русло.

Заметив заинтересованные взгляды начавших оборачиваться на нас немногочисленных посетителей, я замолчала и машинально продолжила ломать свой до сих пор не попробованный пирог на куски.

– Не выйдет… Я тебе не позволю!

За свою попытку оплатить чек самостоятельно после грозного взгляда Феликса мне стало стыдно и даже страшновато.

Глава 14

О следующем пункте назначения мне не сообщили. Феликс мастерски подыгрывал мне в молчанку. Я, прикрываясь уязвленным самолюбием, пыталась уложить в голове рассказ Феликса о нем, о нас, о его бремени.

– Как это произошло? – выплюнула я очередной вопрос, когда надоело обижаться. – Почему ты сознательно вляпался в это болото, если знал, что завязнешь?

Он с ухмылкой посмотрел в мою сторону, довольный тем, что я сама отошла и ему не пришлось объясняться.

– «Так вышло» устроит?

– Нет!

– Хочешь историю?

– Хочу.

– Твое желание не оставляет мне выбора, так и быть! – И поведал: – Это были другие времена, сегодня их чарующую силу способен представить не каждый художник. Быть может, в другой раз, если захочешь, я расскажу о них поподробнее, сейчас тебе следует только представить бескрайние просторы, необжитые земли, в войнах за границы которых регулярно льется человеческая кровь.

– Представила.

– Чу́дно! Представь теперь земли, где живут особи исключительно женского пола. Форма правления – матриархат, в древнем мире он встречался у многих народов. Разные племена, которые объединяет одно – они воительницы (по-другому не выжить), воспитанные в строгой дисциплине и ненависти к противоположному полу.

– Как такое было возможно – одинокие девицы? Как они-и..

– Регулярно совершали набеги на соседские племена с целью зачатия…

– О-о! Прикольные соседки! – хихикнула я.

– Отнюдь! Представители сильной половины человечества отвечали на ненависть женщин-воинов взаимностью и о них как о женах не грезили.

– Типа кому нужен крутой воин в постели? – Уловив его хитрую улыбочку, я осеклась. – Или на кухне… Кх-кх, видно, именно ты и заинтересовался одной из… таких?

– Как крепость неприступная, Алала была дочерью вождя племени, могущественной и редкостно кровожадной тетки, отдавшей приказ убивать всех новорожденных мальчишек, да-а, – Феликс заметил мой пораженный взгляд, – вместо традиционной передачи их кровным родственникам, в отцовские племена.

– Же-есть!

– Жизнь.

– Ну а дочь?

– Под носом у матери Алала развивалась совершенно своеобразно. Отличалась от соплеменниц, которые напомнили бы тебе самый настоящий боевой отряд своими эмоциональными откликами. Их цели и страхи, главная идея и даже сознание крепко сплелись в единый, кажущийся прочным узел. Алала стала его слабым звеном – сильным несгибаемым стержнем, в котором воспитание уживалось с неистовым стремлением к новому.

– Мятежница.

– Для тех времен это было в диковину. Бесстрашно рвущаяся в бой