Девочка с Севера - Анна Трефц

пошли вон.​ — Бобров встал и с упрямством, присущим разве что быку на корриде, глянул на парня, все еще целящегося ему в живот.​ — Я сказал, вон!

—​ Я тебе щас башку разнесу,​ — огрызнулся тот.

—​ Во сне, мальчик.

Но «мальчик», что называется, закусил удила. Осуждать его за это было, по меньшей мере бестактно. В конце концов, где это видано, чтобы порядочного человека с пистолетом оскорблял какой-то пухлый безоружный господин. Да как еще оскорблял, с особым цинизмом, можно сказать. Бандит побледнел и, вскинув руку, вознамерился нажать на курок. В этот момент воздух снова рассекла трость Александра. После глухого удара пистолет со свистом пронесся под потолком, пробил окно и полетел прочь, навстречу земле.

—​ Вам бы действительно лучше уйти по-хорошему,​ — проникновенно обратился к нему потомок аристократического рода.​ — И передайте мою благодарность господину Климову.

Судя по всему, удар несколько отрезвил бывшего союзника, повыбив из него никчемную скаредность. ​ Баюкая больную руку, он поплелся к выходу, бормоча на ходу невнятные проклятия. Напарник поспешил следом.

—​ Этих пропустите. Пускай валят ко всем чертям!​ — крикнул в сторону прихожей Бобров и снова с отеческой нежностью глянул на Машу, — ​ И как тебя угораздило ввязаться во все это?

—​ Я думаю, об этом стоит поговорить несколько позже,​ — опять обозначил свое присутствие сэр Доудсен.​ — Уже довольно поздно. Сожалею о разбитом окне.​ — Он поклонился немало удивленному предыдущими сценами художнику.​ — Вам бы нужно поспешить в больницу. Он кивнул Егору.

Серж помог Маше подняться.

—​ Я не хочу, чтобы ты тут ночевал.​ — Она подала руку Коле, — ​ Поедем ко мне.

—​ Как?!​ — Глаза мецената вмиг превратились в узенькие блестящие щелочки.​ — А как же твой ненаглядный кавалер?​ — Он глянул на сгорбленного, бледного от боли Егора.​ — Его тебе совсем не жаль?

—​ Сэр Доудсен, кажется, предложил перенести все объяснения на завтра,​ — недовольно напомнила она.​ — Я с ним полностью согласна.

—​ А я нет!​ — взревел Бобров.

—​ Возьмите, это вас немного развеселит.​ — Александр протянул ему кулон.

Меценат осторожно принял его, повертел на ладони и сунул в карман куртки, буркнув, — ​ Ну вас! Что за секреты, в самом деле!

—​ Нет тут никаких секретов,​ — резко ответила Маша.​ — Не могу я допустить, чтобы мой друг оставался в квартире с разбитым окном. К тому же он столько сегодня пережил, и все по моей вине.

Она неожиданно осеклась, посмотрела в сторону Егора, потом стремительно подошла к нему:

—​ Ты убил Аську? Отвечай!

—​ Какую, к черту, Аську… — простонал тот.​ — Не видишь, у меня колена нет!

—​ Сейчас второго не будет! Ты убил?!

Александр тихо подошел сзади, взял ее за плечи и произнес:

—​ Мария, не настаивайте. Ему действительно невыносимо больно. Он не убивал Анастасию.

—​ Откуда вам знать!​ — Она мотнула головой, не отводя гневного взгляда от бывшего любовника.​ — Этот на все способен.

—​ На многое, скажем так,​ — мягко согласился с ней сэр Доудсен.​ — Но Анастасию он не убивал.

—​ А кто? Кто убил? И кто убил Ирму Бонд?​ — Неожиданно она повернула голову в сторону Боброва и спросила таким тоном, словно знала ответ, — ​ Кто убил Ирму Бонд?!

Тот потупился, покраснел и, резко развернувшись, пошел к выходу, деловито покрикивая:

—​ Отвезите девушку и художника с Александром, куда скажут. Сначала девушку. Этих не трогать, пускай сами добираются.

Маша всхлипнула, прошептав:

—​ Я так больше не могу.

Сейчас ей было очень плохо! Хуже, чем час назад, когда она узнала о предательстве Егора. Не в силах больше носить в себе переполняющую ее тяжесть, она упала лицом на плечо аристократа и закрыла глаза. Он погладил ее по голове, обнял за плечи и повел к выходу, приговаривая:

—​ Ничего, ничего. Все обойдется. Все наладится. Вам нужно выспаться. Завтра начнется новый день.

—​ Вы не понимаете,​ — пробормотала она.​ — Вы не понимаете. Я не хочу в это верить!

Глава 13

Утром следующего дня по настоянию молодого аристократа в офисе Боброва должны были собраться все участники «истории с кулоном», исключая художника Николая, который никакого отношения к ней не имел, кроме того, у него появились неотложные дела, связанные с восстановлением пробитого окна. Маша с Александром прибыли первыми. Ночь она провела в размышлениях и догадках, в коих принял участие и Коля, мучимый бессонницей после столь тяжелых потрясений.

День у нее начался хмурыми воспоминаниями. Странно, но Егор очень быстро вылетел из ее сердца, правда, оставил в душе неприятный осадок, словно наследил на чистом паркете. Она не хотела о нем думать.

«Подонок! — сказала она себе, наливая чашку кофе. — Он свое получил! И на этом точка!»

Она походила по квартире, отыскивая следы его пребывания в своей жизни. Сняла с вешалки его полотенце, убрала с полочки его бритвенные принадлежности, одеколон и зубную щетку, вынула из шкафа две рубашки и все это затолкала в мусорное ведро. Проделала все быстро, без эмоций, машинально. Потом открыла форточки во всех окнах, проветрила, чтобы исчез его запах.

— Ну-ну… — только и сказал Колька, наблюдая за ней.

— У тебя есть планы? — Она села напротив, когда закончила с очисткой территории.

— Все еще в Париж, — он вяло улыбнулся, — В школу искусств. Французский не знаю, ну и хрен с ним. Прорвемся. А ты что будешь делать?

Она пожала плечами:

— Не знаю.

— А то давай, может, поехали со мной? — неожиданно предложил он.

— Как это? — удивилась Маша.

— Ну как, — он сконфузился, — понимаешь, ты ведь меня от смерти спасла. Без дураков. Я тебе по гроб жизни обязан. А я теперь перспективный художник. Не пропаду. Кончу курсы в школе искусств, стану тут у нас мега супермодным. Днем буду дизайнером подрабатывать, ты верь, мне уже предлагали, а вечерами картины писать. Смотри, я, даже стоя на развале перед ЦДХ, на квартирку заработал. То ли еще будет!

— Подожди, подожди, — она замахала на него руками. — Ты это что же, замуж меня зовешь?!

— А что такого? Чем я не выгодный жених?! — Он совсем сник, что было так на него не похоже.

— Коль, — хихикнула Маша и взяла его за руку, — мы же друзья. И всегда ими останемся. Но чего ты на мне-то крест поставил? Я ж не на улице, я к сцене готовлюсь.

— Это-то так… — Он вздохнул. — Но ты же