Мировая война Z - Макс Брукс

— Какое вы использовали оружие?

— Сначала М-9, дешевая модифицированная подделка под русские АПС. Я говорю «модифицированная», потому что ни у одного водолазного костюма не было ничего похожего на кисти. В них либо четыре когтя, либо простые промышленные клещи. И то, и другое применяли как оружие в рукопашной — берешь упыря за голову и сдавливаешь, — но из пистолета палить не получится. М-9 крепили к предплечью, он стрелял по электрическому сигналу. К нему полагался лазерный прицел для точности выстрелов и заключенные в воздушной капсуле обоймы с четырехдюймовыми стальными иглами. Главная проблема в том, что они предназначены для операций на небольшой глубине. На нашей их просто разрывало, будто яичную скорлупу. Через год мы получили более совершенную модель, M-11. Ее придумал тот же парень, который изобрел и жесткий костюм, и «Экзо». Надеюсь, этому чокнутому канадцу отвалили гору медалей за то, что он для нас сделал. Правда, в ДеСтРес сочли, что производство слишком дорогостоящее. Нам не переставали твердить, что для боя с Заком достаточно клешней и уже имеющихся строительных инструментов.

— Что их заставило переменить свое мнение?

— Месторождение «Тролль». Мы находились в Северном море, ремонтировали норвежскую платформу по добыче природного газа, и вдруг являются они… Нападение ожидалось — шум и свет стройплощадки всегда привлекают пяток зомби. Но никто не знал, что поблизости целая толпа мертвяков. Один из часовых дал сигнал тревоги, мы двинули к нему, и тут нас затопило. Хуже рукопашной под водой придумать невозможно. Со дна поднимается ил, видимость падает, словно дерешься в стакане с молоком. Зомби не просто умирают, когда их ударишь, они обычно распадаются. Кусочки мышц, органов, мозга плавают вокруг вперемешку с илом. У сегодняшних мальчишек… вот черт, я говорю прямо как папаша, но это правда: у сегодняшних мальчишек, новых дайверов в водолазных костюмах «Марк-3» и «Марк-4», есть аппаратура слежения при нулевой видимости — с гидролокатором сигналов цветного изображения и оптикой для тусклого освещения. Картинка передается через систему индикации на лобовое стекло прямо перед глазами, как в истребителе. Добавьте пару стереогидрофонов — и получите реальное сенсорное преимущество перед Заком. Но это был не мой случай, когда я погружался в «Экзо». Мы ничего не видели, ничего не слышали — даже не чувствовали, не пытается ли какой-нибудь упырь схватить нас сзади.

— Почему?

— Потому что единственный существенный недостаток водолазного костюма — это совершенное отсутствие тактильных ощущений. Костюм твердый, и вы не чувствуете ничего, что происходит во внешнем мире, даже если до вас добрался зомби. Если Зак не начинает активно вас дергать, пытаться завалить на спину или развернуть, вы и знать не будете, что он рядом, пока не окажетесь с ним лицом к лицу. Той ночью у «Тролля»… фонарь на шлеме только усугублял ситуацию, излучая свет, который выхватывал из мути то мертвую руку, то лицо. Тогда мне в единственный раз стало жутко… я не испугался, понимаете, просто стало жутко: качаешься в меловой взвеси, и вдруг прямо перед тобой возникает чья-то сгнившая харя.

Гражданские нефтяники просто отказывались возвращаться на работу, даже под страхом смерти, пока нас, их охрану, не вооружат получше. Они и так потеряли достаточно людей. Не представляю, каково это. Ты в сухом костюме, работаешь почти в полной темноте, глаза режет от света сварочной горелки, тело немеет от холода или горит от обжигающей воды, прогоняемой через систему. И вдруг чувствуешь эти руки… или зубы. Вырываешься, зовешь на помощь, дерешься, пытаешься уплыть, пока они рвут тебя на части. Может, на поверхность всплывет пара частей тела, может, вытянут только отрезанный спасательный трос. Вот тогда и появился ВМКГП. Вначале нашей задачей было защищать водолазов с буровых установок, чтобы они продолжали добывать нефть. Позже мы занялись санацией берегового плацдарма и зачисткой гаваней.

— Санацией берегового плацдарма?

— Да, мы помогали морякам подходить к берегам. На Бермудах, во время первой высадки морского десанта, мы поняли, что береговой плацдарм находится в постоянной осаде упырей, вылезающих из прибоя. Нам пришлось установить периметр, сеть полукругом у предполагаемого места высадки — достаточно глубоко, чтобы прошел корабль, и достаточно высоко, чтобы не пробрался Зак.

Вот где в игру вступили мы. За две недели до высадки судно становилось на якорь в нескольких милях от берега и включало активный сонар. Это чтобы отвлечь Зака от берега…

— Разве так они не приманивали зомби с глубины?

— Офицеры говорили, что это «приемлемый риск». Думаю, лучшего никто не мог предложить. Вот почему в операции участвовали водолазы. Для дайверов в неопреновых костюмах там было слишком опасно. Мы знали, что под кораблем собираются толпы мертвяков, и если сонар вдруг замолчит, мы станем лучшей мишенью. Но в действительности это оказалось почти плевым делом. Нападения случались крайне редко, а после установки сети успех был почти стопроцентным. Требовалась только небольшая группа наблюдения, чтобы пристрелить случайного зомби, который попытается перелезть через забор. В таких операциях мы были не нужны. После первых трех высадок вояки снова задействовали обычных дайверов.

— А зачистка гавани?

— Вот это было совсем не плевое дело. Зачистки проходили на последних этапах войны, когда надо было очистить не просто береговой плацдарм, а целую гавань для глубоководных судов. Крупная совместная операция: дайверы, водолазы, даже гражданские добровольцы, вооруженные лишь аквалангом и гарпунным ружьем. Я помогал зачищать Чарльстон, Норфолк, Бостон, долбаный Бостон, и мать всех кошмаров суши, Героический Город. Я знаю, пехотинцы любя кричать о боях в самом городе, но представьте себе другой город — подводный. Город затонувших кораблей, машин, самолетов и всякого прочего хренова мусора. Во время эвакуации на многих судах пытались освободить как можно больше места, выбрасывая вещи за борт. Диваны, тостеры, компьютеры. Горы и горы одежды. Плазменные телевизоры всегда хрустят под ногами, когда на них наступаешь. Мне всегда казалось, что это кости. Еще чудились зомби за каждой посудомоечной машиной и каждой сушилкой, мертвяки, взбирающиеся по очередной куче разбитых кондиционеров. Иногда это было просто мое воображение, но иногда… Самое худшее… самое худшее — зачищать затонувший корабль Всегда находилась парочка судов, которые ушли на дно недалеко от берега. Некоторые, вроде «Фрэнка Кэйбла», субмарины, превращенной в судно для беженцев, затонули прямо у входа в гавань. Перед тем как поднять «Кэйбла», приходилось проверять каждую каюту. Только тогда «Экзо» показался мне слишком громоздким и неповоротливым. Конечно, я бился головой не в каждом коридоре, но выглядело так, будто именно в каждом. Многие люки завалило хламом. Приходилось прорезать себе путь, иногда через борт или переборку. Некоторые поверхности ослабли из-за повреждений или ржавчины. Я резал переборку над машинным отделением «Кэйбла», когда подо мной вдруг провалилась палуба. Не успел я рвануться наверх, не успел даже глазом моргнуть… в машинном отделении их были сотни. Я утонул, погряз в ногах, руках и кусках мяса. Если когда-нибудь меня будут мучить кошмары… не говорю, что сейчас мучают, потому что это не так… но если будут, я окажусь именно там, только уже абсолютно голый… то есть — буду голый.