Мировая война Z - Макс Брукс

Оссуарий, каменоломня Порт-Махон, госпиталь… наш звездный миг… Госпиталь. Нацисты построили его для психбольных, так гласит легенда, чтобы доводить их до голодной смерти за бетонными стенами. Во время нашей войны там устроили лазарет для недавно укушенных. Позже, когда начали восставать все новые и новые мертвецы, а человечество угасало, как электричество в лампах, зараженных стали бросать в подвалы. Передовой отряд взломал стену, не представляя, что их ждет с той стороны. Они могли отойти, взорвать туннель, снова запечатать выход… Одна группа против трех сотен зомби. Одна группа с моим младшим братом во главе. Его голос — последнее, что мы слышали, прежде чем их рация замолчала навсегда. Его последние слова: «Оn nе passй pas!»

Денвер, Колорадо

В Парке Победы стоит великолепная погода для пикника. За эту весну не зарегистрировано ни единого случая заражения, и это еще один прекрасный повод устроить праздник. Тод Вайнио стоит в дальней части поля и ждет высоко летящего мяча, которого, по его словам, «ни за что не будет». Возможно, он прав. Никто, кажется, не возражает, что я стою с ним рядом.

— Это называли «дорогой в Нью-Йорк», и дорога выдалась очень-очень длинной. У нас было три группы войск: Северная, Центральная и Южная. По общей стратегии мы наступали единым фронтом по Великим равнинам, по Среднему Западу, потом останавливались у Аппалачей, с флангов чистили север и юг, выходили на Мэн и Флориду, дальше шерстили побережье и объединялись с частями Центральной группы, которые продирались через горы. Заняло это три года.

— Почему так долго?

— Приятель, представь: пехота, местность, погода, противник, тактика боя… Согласно тактическому плану, мы наступали двумя неразрывными линиями, одна за другой, растянувшимися от Канады до Астлана… Нет, до Мексики, Астлана тогда еще не было в планах. Знаете, как пожарные и кто-то там еще проверяют поле на обломки, когда падает самолет? Они становятся в ряд и идут очень медленно, чтобы не пропустить ни единого клочка земли. Так и мы не пропустили ни единого чертового дюйма между Скалистыми горами и Атлантическим океаном. Едва заметив Зака, в группе или поодиночке, подразделение АСО останавливается…

— АСО?

— Подразделение адекватного силового отклика. Вся армейская группа не может останавливаться из-за одного или двух зомби. Многие из старых упырей, тех, что заразились в самом начале войны, выглядели довольно паршиво — сморщенные, с почти голым черепом, с торчащими сквозь мясо костями. Некоторые уже не стояли на ногах, и вот с такими держи ухо востро. Они подползали или просто барахтались в грязи лицом вниз. Останавливалась группа, взвод, даже рота, смотря сколько зомби повстречалось, сколько надо человек, чтобы их прикончить и санировать поле боя. Дыру, которую оставляет подразделение АСО в линии обороны, затыкают равноценной группой из второго ряда, идущего в полутора километрах позади. Поэтому целостность первого ряда никогда не нарушается. Так и прыгали всю дорогу. Туда-сюда. Это работало, сомнений нет… но, черт побери, сколько же времени мы угрохали. Ночью тоже притормаживали. Как только скрывалось солнце, как бы уверенно ты себя ни чувствовал и какой бы безопасной ни казалась местность, лавочку прикрывали до следующего утра.

И потом — туман. Я даже не знал, что он может быть таким густым далеко от моря. Всегда хотел расспросить по этому поводу климатологов или еще кого-нибудь. Затыкался весь фронт, иногда на несколько дней. Мы просто сидели в нулевой видимости. Время от времени лаяли собаки из отрядов «К» или человек кричал: «Контакт!». Доносился стон, следом появлялись фигуры. Довольно тяжело просто стоять и ждать их. Я как-то смотрел документальный фильм[94]на «Би-би-си» про то, как британская армия не имела возможности останавливаться, потому что в Соединенном Королевстве очень туманно. Там была сцена, где камеры запечатлели настоящий бой. Только вспышки выстрелов и неясные силуэты, падающие на землю. Им даже леденящий душу саундтрек был не особо нужен.[95]У меня от одного видеоряда мурашки по коже бегали.

Еще нам приходилось придерживать коней из-за других стран, Мексики и Канады. Ни у одной армии не хватало рабочей силы, чтобы освободить их территории целиком. Мы договорились, что они будут обеспечивать чистоту наших границ, пока мы будем наводить порядок в доме. Как только в США станет безопасно, дадим им все, что попросят. Тогда начали образовываться многонациональные войска США, но я ушел из армии задолго до тех лет. Для меня это всегда была жуткая нервотрепка: то ждешь, то догоняешь, крадешься по пересеченной местности или по застроенным территориям. О, если хотите поговорить о преградах, нас тормозивших, давайте вспомним о боях в городе.

Мы всегда окружали целевой район. Устанавливали полупостоянную линию обороны, проводили разведку с помощью спутников и собак-нюхачей, делали все, чтобы выманить Зака, и заходили в город только тогда, когда были уверены, что больше ни один мертвяк к нам не выйдет. Разумно, безопасно и относительно легко. Да, конечно!

Насчет окружения. Кто-нибудь скажет мне, где начинается этот самый район? Города перестали быть городами, понимаете, они разрослись в беспорядочно разбросанные пригороды. Миссис Руис, одна из наших врачей, называла это «точечной застройкой». До войны она занималась недвижимостью и знала, что самые лакомые кусочки собственности находились обычно между двумя городами. Дурацкие «точечные застройки»… мы вскоре возненавидели этот термин. Приходилось зачищать один пригородный квартал за другим, прежде чем задумываться об установлении карантинной границы. Закусочные, торговые центры, бесконечные километры дешевых одинаковых домов…

Даже зимой — никакой безопасности и комфорта. Я был в Северной группе войск. Вначале думал, что хорошо устроился. Шесть месяцев в году не увижу не единого целого упыря, даже восемь месяцев, учитывая погоду во время войны. Я думал: эй, как только упадет температура, мы будем мало чем отличаться от мусорщиков! Нашел, пустил в ход лобо, пометил место для погребения после того, как растает земля, нет проблем. Но я сам заслуживал удара лоб за то, что подумал, будто нашим единственным врагом был Зак.

Были квислинги, приспособившиеся к зимним условиям. Ими занимались реабилитационные команды. Они изо всех сил старались попасть дротиком в каждого встреченного квислинга, скрутить его и отправить в клинику. Тогда мы еще думали, что квислингов можно вернуть обществу.

Дикари представляли гораздо большую опасность. Многие из них уже выросли, стали тинэйджерами, а то и совершенно взрослыми. Они были быстрыми, умными, и если предпочитали драться, а не убегать, то вполне могли испортить нам день. Конечно, реабилитаторы всегда пытались усыпить их дротиком, и, конечно же, у них никогда ничего не получалось. Когда девяностокилограммовый бык несется с намерением оторвать тебе голову, парочка зарядов транквилизатора его не остановит, пока он не достигнет цели. Многим реабилитаторам сильно доставалось, некоторых приходилось отправлять домой в мешках. Пришлось многозвездным шишкам вмешаться и назначить им охрану из пехоты. Если дикаря не останавливал дротик, от нас ему было никуда не деться. Никто не визжит громче дикаря, которому в живот разрядили очередь ПАЙ. Придурки-реабилитаторы сильно заморачивались по этому поводу. Они все были добровольцами, все считали, что человеческая жизнь — любая — стоит того, чтобы попытаться ее спасти. Думаю, сейчас история на их стороне… знаете, когда видишь всех этих людей, которых они сумели реабилитировать, тех, которых мы бы прикончили на месте. Будь у них достаточно ресурсов, они сделали то же самое для животных.