Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников - Джеремия Кэртин

Когда Ярослав возвратился во Владимир, люди встретили его с благодарными слезами и трогательной радостью, с молитвами Всемогущему и благодарностью. Теперь все видели в нем князя, пострадавшего вместе с народом, а еще большим его достоинством было то, что он был готов страдать с ним и в будущем. Все, что было до монгольского нашествия, теперь казалось очень далеким, прошлое ушло навсегда, но это было прошлое, оставившее страшные следы. То, что видел Ярослав, возвращаясь во Владимир, было отвратительным для глаз и памяти. Он проезжал по землям, которые были хуже, чем пустыни. Одна половина города Владимира была уничтожена, другая осталась почерневшей и обугленной. Повсюду лежали мертвые тела – на улицах, в домах и храмах. Первостепенной задачей Ярослава было очистить территорию города от следов разрушений, похоронить мертвых; разобрать развалины; созвать людей из лесов и пещер, в которых они прятались; бороться с голодом, угроза которого нарастала, и с мором, который следует по пятам за голодом; восстановить порядок и начинать заново строить то, что было воздвигнуто трудом поколений людей и утрачено в одном ужасном нападении монголов.

Новгород, выстоявший благодаря тому, что монголы сочли его частью Владимирского княжества, теперь по необходимости стал более тесно связан со столицей; кроме того, разрушение и опустошение Южной Руси сильно повлияли на Новгород, преградив путь к князьям из Киева или Чернигова. Более того, по чудесному стечению обстоятельств сын Ярослава Александр теперь возвысился над князьями, а его огромная работа в тот период, полный боли и страданий, укрепила Северную Русь и спасла ее. Когда в 1237 г. Ярослав взял на себя княжение в Киеве, он посадил в Новгороде своего сына Александра, который позднее прославился своей победой на реке Неве, за что получил прозвище Невский. И хотя Александр стал любимцем Новгорода, этот город не мог мирно жить даже с самым лучшим из его князей, и Александр не раз подумывал уехать оттуда. В 1240 г. он покинул его вместе со своей матерью – дочерью Мстислава Удатного, своей женой и всем двором переселился в Переяславль-Залесский. Затем, когда по просьбе новгородцев Ярослав отправил туда своего второго сына, они захотели назад Александра. В тот момент монголы напали снова, опустошив Муром и другие города на реке Клязьме. И снова повсюду царил такой ужас, что никто не знал, как спастись. Затем к Ярославу приехали послы Батыя с требованием предстать перед ханом с данью из Владимира. Ярослав выполнил все требования и поехал в Орду со своим сыном Константином и некоторыми боярами, взяв с собой дань. Батый любезно принял его заявление о повиновении и приказал ему называться князем Киевским. «Будь во главе всех», – сказал Батый, а Константина Батый отправил поклониться великому хану в Монголию.

Более полутора лет провел Константин в этой поездке. После подчинения Ярослава Батыю другие князья последовали его примеру. Хан утвердил их; так установилось монгольское иго со всеми его тяготами, усиливавшимися год от года.

Сначала размеры дани не были определены точно, но хан объявил, что пришлет своих людей, чтобы решить этот вопрос и описать русские земли. И тогда станет ясно, какой доход будет с каждого княжества.

Когда в 1245 г. Константин возвратился из Монголии, где снискал благосклонность великого хана, Батый призвал к себе Ярослава второй раз. Теперь великий хан Угэдэй был мертв, а вместо него правил его сын Гуюк. Под его власть ушли многие вассалы – все подчиненные правители, а также ханы – родственники Чингисхана. Батый отправил к нему своих братьев на этот курултай, но сам не поехал. Будучи владыкой Орды, одна часть которой находилась в Азии, а другая простиралась далеко в Европу, он считал себя вторым после Чингисхана даже тогда, когда этот могучий завоеватель был еще жив, а теперь после смерти Угэдэя он чувствовал себя ближе к великому хану, как никогда. Чтобы усилить величие праздника, он послал своих вассалов в качестве своих представителей, выбрав из всех тех, кто правил под его властью, только великих. Поэтому он и приказал князю Ярославу ехать в Монголию.

Ярославу, подавленному больше бедами, чем своим пятидесятипятилетним возрастом, было трудно вынести это долгое, мучительное путешествие, но он поехал без возражений, прекрасно понимая, что безопасность для Руси можно купить только безусловным подчинением воле завоевателя.

За Каспийским морем лежали однообразные песчаные равнины. Когда он добрался до Центральной Азии, ему пришлось пересекать большие пространства сухой и выжженной земли, безводные и безлюдные районы, где умерли многие сопровождавшие его люди в борьбе с жаждой и огромными расстояниями. В Хорезмийском царстве они увидели развалины городов, равнины, покрытые черепами, костями и скелетами, – это были памятники страшным побоищам, устроенным Чингисханом. На этих бесконечных просторах Ярослав встретил множество разноязыких людей; все они, как и русские, были под монгольским игом. За Хорезмом простирались бескрайние пустыни и степи. И снова испытания и невыразимо тяжелая и изнурительная дорога, вдоль которой видны были другие следы триумфа Чингисхана. Снова и снова Ярославу встречались нынешние завоеватели, командующие подчиненными им племенами.

Но все то, что он пережил в пути, оказалось ничем по сравнению с увиденным и пережитым в монгольской столице. Гуюк собрал всех подчиненных ему владык, и рядом с ним присутствовали четыре тысячи правителей и персон наивысшего ранга. Дары, которые эти люди привезли ему, образовали целые лагеря, полные сокровищ. Лишь золота и серебра было пятьсот полных повозок. Во время празднеств Ярослав был не только свидетелем торжеств, но и принимал в них участие. Среди гостей ему было отведено первое место, и его выделяли из других почетным кубком. Но эта особая «честь», оказываемая Ярославу, была честью такого рода, которую победитель оказывает вождю своих многочисленных пленников; от такой чести он умер чуть позже.

В конце празднеств, когда прощался со своими хозяевами и готовился к отъезду, Ярослав внезапно умер. Учитывая место, где это произошло, никто не счел его смерть естественной. Каждый человек в Орде прекрасно знал из собственных наблюдений, что спасение каждого, приехавшего туда, зависело от воли провидения. Там собралось так много ханов и ханских жен и у них было так много родственников, что трудно и даже невозможно было угодить всем. Никто не мог ответить на вопрос: «Я добился успеха?» Никто не мог обнаружить пружины принятия и исполнения решений.

В Орде поднялся шум, что Ярослав отравлен. Кто-то предполагал, что монголам не понравилось его сильное влияние на родине, и они не захотели отпускать его обратно во Владимир. Другие говорили, что собственные родственники оклеветали великого князя перед Батыем, а тот написал о нем Гуюку – этому удивительному монголу с суровым лицом, о котором близкие ему люди говорили, что ни один человек еще не видел улыбки на его лице и не слышал шутки из его уст. Этот великий хан был милостив к Ярославу, но люди осторожно перешептывались о том, что мать Гуюка Туракина при расставании дала Ярославу почетную чашу из собственных рук и отравила его. Верные бояре привезли назад тело князя и похоронили рядом с его братом и его отцом – Всеволодом Большое Гнездо.

Ярослав не отличился какими-то гражданскими или военными подвигами. Он не прославился каким-нибудь великим деянием в истории, но его имя сохранилось в памяти и по сей день почитается в России. В нем люди видели первого князя, который, оскорбленный язычниками, униженно склонился перед посланным Небесами бедствием и не впал в отчаяние из-за пустой гордыни или собственного высокомерия. Они увидели в нем не князя-завоевателя, а человека, который, страдая и горюя, склонился перед кровожадным монголом, стукнувшись лбом о землю, чтобы спасти русский народ. Его образ закрепился в представлении людей как образ человека, пострадавшего за Русь, как образ князя, чей жребий был не возвеличиться, а терпеть оскорбления ради тех, кто находился под его властью. В представлении народа он был первым из тех, которые склонили голову, чтобы спасти других.