Обреченная - Татьяна Серганова

— Дима, — осторожно произнесла Колючка. — Ты помнишь Настю?

А должен? Судя по тону и взгляду, которым она его наградила — да. Феникс даже порылся в закоулках памяти, пытаясь понять — знает он её или нет. Но — тщетно.

— Н-нет.

— Вот Тьма, — неожиданно выдохнул Страж и быстро повернулся к бледной, как смерть, брюнетке. — Насть…

— Я… мне надо… выйти, — пробормотала она, быстро отступая к двери. — Мне… мне надо… воздух.

— Всё, время окончено. Дмитрию Александровичу нужен отдых, — произнёс Целитель, что всё это время стоял в сторонке.

— Но почему он не помнит её? — Таня отказывалась так просто уходить. — Меня помнит, а её нет? Разве такое возможно?

— Мы во всем разберёмся. Вы же знаете, что процесс Перерождения непредсказуем, тем более, что господин Соколов внёс некие коррективы в механизм.

Перерождение? Они сказали Перерождение?

С языка готовы были слететь одни междометия. Перерождение! И если учесть, что он вспомнил и Таню и брата, то получается, что… Соколов закрыл глаза, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

Тьма, он всё-таки это сделал — запустил процесс Перерождения.

Но как?

Тягостная мысль о перевоплощении пришла ему в голову всего пару дней назад, когда после очередной безликой Ведьмочки в своей постели, на мужчину навалилась депрессия. Более трёх лет прошло с той памятной инициации, а он до сих пор не забыл вкус страсти на своих губах и гибкое стройное тело под собой. Незнакомка. Девочка-призрак, что исчезла утром, оставив после себя лишь сладкие, сводящие с ума воспоминания.

Столько лет прошло, а Дима всё никак не мог вырвать из своей чёрной души память о ней. Каждый раз надеялся, что вот она… и раз за разом разочаровывался. Чёртова ипостась Феникса требовала найти пару и это ещё больше бесило. Именно тогда он впервые и подумал о Перерождении, но с небольшим секретом — таймером. Забыть не всё, а лишь часть определённых воспоминаний. Например, поставить его на три года назад. За несколько дней до той жаркой ночи.

И что получается? Таймер сработал. Но, воспоминания о Незнакомке остались? Тогда какой в этом был смысл? У Соколова возникло странное ощущение, что он чего-то не знает, чего-то очень важного. Какой сегодня день, месяц и, в конце концов, год? А после разберётся со всем остальным. Например, с тем, кто такая эта Настя? И почему Серёга лапает его секретаршу?

— К-как-к-кое чис-сло? — прохрипел, привлекая к себе внимание.

— Дим, что ты последнее помнишь? — Таня отвернулась от Целителя и подошла ближе.

Что он помнил? Какую-то вечеринку, столь же однотипную и пустую, как и остальные до этого. Бесконечная череда фальшивых улыбок и сладких обещаний. Какая-то Ведьма, что быстро утащила его в туалетную кабинку. Да, страстная была дамочка, но её лица Дима не запомнил, но вот темперамент очень даже. Безудержный секс среди кафеля и зеркал… И Таню помнил, девушка смиренно ждала его как раз у этой самой туалетной кабинки, нетерпеливо притопывая ножкой и злясь.

— Т-те-бя… вече…ринка, — с каждым разом язык слушался его всё лучше, но всё равно было тяжело и всё больше хотелось спать.

— Дима, — Серёга, наконец, подал голос. — Сейчас осень, 2016 год.

Твою мать!!!! Четыре года! Четыре чёртовых года начисто стёрты из памяти. Что такого страшного могло произойти, если он решился на такое? Дима попытался достучаться до своей огненной ипостаси. Может, Феникс что-то знает или помнит. Но тот спал и отказывался делиться какой-либо информацией.

- Ч-четы…ре… го…да, — в конце концов выдавил он.

— Господа, приём окончен, — вновь вмешался Целитель. — Господину Соколову надо отдохнуть и поспать. Слишком много информации.

Не то слово. Так много, что уже не понятно, за что больше переживать.

Четыре года просто вырваны из жизни. Что было в них? Наверняка, причина должна была быть веской. Просто так, сходя с ума от тоски по Незнакомке, Дима всё равно бы на это не решился. Но тогда что?

Соколов настолько глубоко ушёл в себя, что даже не заметил уход брата и Тани, и то, как Целитель ввёл ему в капельницу очередное лекарство. После чего поводил над его телом руками, посылая очередную дозу целительной магии.

Ему снова снилась девушка.

… Мягкая улыбка, от которой на душе становилось так легко и спокойно, что хотелось смеяться в ответ.

… Пушистые длинные волосы, что щекотали нос и пахли солнцем, морем и … счастьем. Как пахнет счастье? Жизнью, нежностью и любовью к ней, что зажигает огонь в его крови. Счастье пахло ею…

… Нежное прикосновение тонких пальчиков к его плечам, спине и ответная дрожь по телу с последующими искрами безудержного желания. И нежность исчезает, вот она уже жадно цепляется за него, царапая спину.

… Умилительное сопение в ночи, когда просто невозможно уснуть. Хотелось прижимать её к себе и вслушиваться в мирное дыхание, с каким-то невероятным собственническим восторгом. «Моя и только моя».

Проснувшись, Дима ещё некоторое время лежал с закрытыми глазами. Сердце бешено отбивало ритм в груди, а в голове так и продолжала биться последняя мысль — «Моя».

Что же это было? Разыгравшееся воображение, подстёгнутое страхом перед неизбежным, или же что-то большее? А вдруг это частички забытого прошлого, что не хотят уходить из памяти? Что если это она?

Вздохнув, Феникс поморщился и открыл глаза.

Какого чёрта?

Его старая спальня в доме отца. Те же тяжёлые шторы жуткого бордового цвета, тёмные обои и старинная дубовая мебель. Сам Дима лежал на огромной кровати с балдахином. Отец всегда считал, что именно такая мебель — и есть знак статуса. Сам же Соколов-младший думал, что это бред и всегда чувствовал себя, как в склепе.

Но теперь вопрос в другом? Как он здесь оказался? Где больничная палата? Таня? Сергей? Или у него начались галлюцинации и всё это ему приснилось? Вряд ли, ибо тело продолжало болеть. Было гораздо легче, но двигаться лишний раз всё равно не хотелось.

Дверь тихо открылась и в комнату вошла очень красивая черноволосая Ведьма. Димка даже залюбовался. Высокая, фигуристая с длинными ногами, что подчёркивали узкие брюки, с упругой грудью любимого третьего размера, что была обтянута белым топом. Чёрные волосы собраны в высокий хвост, открывая красивое смуглое лицо с ярко-синими глазами.

— Ох, Дима, ты очнулся, — пропела она, бросаясь к нему.

И кто это такая? Очередная пассия отца? Или же его? И как теперь себя вести?

— Да, — просипел он, говорить тоже стало на порядок легче.

— Пить хочешь?

— Да, — а сам продолжал её внимательно изучать.

Красивая Ведьма, очень красивая. И сидит тут, водичку подносит… Неужели его? Интересно.

— А ты…? — в конце концов, произнёс мужчина.