Меч Валькирии - Игорь Конычев

Тело твари покачнулось и рухнуло лицом вниз.

– Трубите в рог! – взревел пришедший в себя Торгейр и ударил мечом по щиту.

Спустя мгновение раскатистый рев разнесся над полем боя, и воины поддержали его ударами оружия по щитам.

– Всеотец! – воззвал к своему покровителю конунг. – Один!

– Один! – эхом повторили воины, и, казалось, одно это имя изгнало вязкий и постыдный страх из их сердец.

Запели луки, и сотни стрел взмыли в темное небо. Рассерженным роем устремились они к драуграм, жаля мертвые тела. Многие враги упали теперь уже навсегда, чтобы больше никогда не подняться.

Король мертвых взмахнул ледяной булавой и зло зашипел, отдавая своему воинству приказ нападать.

Армия драугров хлынула вперед.

…Кристина не считала, сколько выпустила стрел: едва одна из них срывалась с дрожащей тетивы, как девушка доставала новую, и та, спустя мгновение, отправлялась следом за сестрой на поиски жертвы.

Стремясь убить как можно больше драугров до того, как две армии схлестнутся, Кристина не ведала ни жалости, ни страха. Раз за разом посылала она поющую смерть в оскаленные лица мертвецов, и душа ее каждый раз наполнялась мрачным весельем, когда очередная стрела находила цель.

Но, как ни старались Кристина и остальные лучники, миг, когда войска сошлись, все же настал. С гвалтом и треском мертвые столкнулись с живыми, и сразу же завязался ожесточенный бой. Точнее, назвать происходящее боем не получалось. Скорее это была настоящая мясорубка, безумное побоище без жалости. Похоже, сам того не ожидая, конунг, в своей вдохновляющей речи, выступил провидцем, заявив, что крови прольется столько, что она достанет до самой Хель. Так и вышло.

Крики раненых и предсмертные вопли умирающих смешались со звоном стали и боевыми кличами. Защитники долины сражались и умирали с именами своих небесных покровителей на устах. Драугры же бились и погибали молча.

Некоторое время людям удавалось держать строй, но мертвые не знали ни страха, ни усталости: они лезли грудью на копья, заползали в ноги, невзирая на град ударов, или перепрыгивали прямо через людей, чтобы добраться до тех, кто укрывается за щитами.

Волна оживших мертвецов дважды ударялась о дружные ряды защитников долины и откатывалась назад, но на третий раз все же смогла захлестнуть людей. Строй распался. Завязались отдельные стычки. В битве воцарился настоящий хаос.

До крови закусив губу, Кристина стреляла поверх голов сражающихся, в плотную толпу наседающих на холм драугров. Когда ее рука вместо новой стрелы нащупала лишь пустоту, девушка взяла заранее заготовленный колчан. В изменившейся картине боя целиться почти не приходилось – поднялся ветер, да еще и море драугров находилось в непрерывном движении: достаточно было просто выпускать стрелы в их массу, надеясь, что слепая удача направит твою руку. Кристина даже не смотрела, достиг ли цели ее выстрел: выпуская стрелу за стрелой, она не заметила, как опустел второй колчан. Стрелять теперь нечем. Девушка отбросила бесполезный лук и огляделась: уже несколько десятков стрелков, тоже расстреляв запасные колчаны, устремились в ближний бой, чтобы приумножить свой вклад в битву.

Победа или смерть!

Коснувшись рукояти сломанного меча, Кристина воззвала к своей силе, но ничего не произошло. Она не стала тратить время на новую попытку и рванула из ножен целый меч, который взяла из дома Кнута. Лезвие хищно сверкнуло в зареве огня. Тревожным взглядом она шарила по яростной битве, ища Ульва.

Как и думала Кристина, Пеплогривый сражался в самой гуще боя. С высоты холма его фигура была хорошо различима даже в безумной и смертельной чехарде сечи. Воззвав к силе гигантов, последний из Волчьего племени принял дарованный ими облик и теперь казался еще больше. Со страшным топором в руках и окровавленной гривой, Ульв возвышался среди моря сечи, как каменный утес возвышается над водой, и не одна волна драугров разбилась о него, так и не сдвинув с места.

Могучими ударами топора воин раскидывал врагов, и с каждым поверженным противником его натиск становился лишь неистовее. Взывая к богам и вращая грозным оружием, Ульв не только не отступал, он двигался навстречу потоку драугров, рассекая его пополам и пробиваясь к королю мертвых, который отдавал приказы своему воинству, стоя позади.

…Пеплогривый чувствовал на себе взгляд Одина. Он знал, что в миг этого сурового испытания одноглазый бог взирает на него со своего небесного трона. И Ульв собирался показать Одину, что достоин и почетного места в его чертоге, и одной из его дочерей.

С хриплым ревом обрушивал он на врагов всю свою ярость, упиваясь каждой победой. Ульв Пеплогривый жил битвой и наслаждался ею. Но даже он мог понять, сколь далека сейчас победа: конунг избрал неверное решение, уделив все внимание защите. Пещеры без устали порождали новых тварей, взамен павшим, тогда как для людей любая утрата оказывалась невосполнимой.

На место одного сраженного воинами противника вставали двое других, и не было этому конца. Все больше защитников долины погибало, и надежда на победу таяла с каждым предсмертным вздохом. Если ничего не изменить, то об этой великой битве не споет ни один скальд, потому как в долине не останется ничего живого.

Услышав разнесшийся над полем битвы шелестящий смех, Пеплогривый увидел высокого скелета в покрытой инеем шипастой броне с ледяной булавой в руках. Он стоял позади драугров и насмехался над жалкими попытками живых противиться его бесчисленному войску.

Разозленный этими насмешками, Ульв Пеплогривый взвыл, будто раненый волк, и усилил свой натиск. Он вдруг понял, что единственный способ положить этому конец – исполнить пророчество и сразиться с предводителем нежити.

– Да будет так! – сквозь стиснутые зубы проронил воитель, после чего с его искривленных яростной гримасой губ слетел древний клич, что испокон веков вел в битву его предков: – Смерть и слава!

Теперь Ульв не сводил глаз со своей цели, уничтожая одну помеху на пути за другой. Все тело воина покрывали раны, но он не ведал ни страха, ни боли, ни усталости. Питаемый силой ледяных гигантов, Ульв прорывался вперед, безудержной лавиной сметая все на своем пути.

Будучи опытным воином, Торгейр разгадал план Пеплогривого и без колебаний последовал за ним. К этому моменту конунг и сам понял, что его тактика оказалась ошибочной и битва неуклонно перерастала в бойню. Поэтому Торгейр не мешкал.

– Если нам суждено умереть, то умрем, наступая! Враг не увидит наших спин! И пусть все наши раны будут на груди! В бой, воины! За наш дом и Всеотца! – взревел конунг и, вместе с верными хускарлами, ринулся следом за Ульвом, надежно прикрывая ему спину.

…Сердце Кристины сжалось от боли. Она истово желала сражаться рядом с Ульвом и разделить его судьбу, какой бы та ни была. Но девушка понимала, что не сможет пробиться к возлюбленному и будет только мешать ему сражаться в полную силу. Ей не оставалось ничего, кроме как верить в Ульва так же, как и прежде.