Маски Тутанхамона - Жеральд Мессадье

Только благодаря давней привязанности к царице кормилица могла позволить себе такую невиданную дерзость. Будучи застигнутой врасплох ее предложением, Анкесенамон удивленно посмотрела на Сати. Затем она вспомнила послание Меритатон. Кормилица советовала ей последовать примеру сестры.

— Порадуй свое тело, — продолжила кормилица настойчиво.

— И сердце?

— Одно не живет без другого. Если все будет так продолжаться, ты превратишься в живую мумию. Кто тогда тобой прельстится?

— И где я найду любовника?

Лицемерный вопрос, она это знала: сотни мужчин бросились бы добиваться неслыханной чести быть любовником царицы.

— Хочешь, чтобы я отправилась его разыскивать?

Мысль о том, что ее бывшая кормилица превратится в сводницу, вызвала у Анкесенамон короткий смешок. Сати тоже рассмеялась, но ее смех был больше похож на икоту.

— Нужен мужчина, которому я могла бы доверять. Все во мне видят только царицу.

— Итшан, — сказала кормилица.

Анкесенамон удивилась. Бывший соученик Тутанхамона. Пока был жив Пасар, она его не замечала. Но молодой человек был приятным и сдержанным.

— Итшан, — повторила кормилица. — И ты успокоила бы свою печаль.

— Тогда я похороню Пасара дважды.

— Предпочитаешь похоронить себя живой?

Очевидно, это было одно из тех семян, которые распространяются воздушным путем, так как имя Итшан зацепилось в мыслях Анкесенамон. «Если я не останусь верна его памяти, — подумала она, — это мне будет упреком навсегда. Если я останусь верной, у меня забальзамируется сердце».

И что сказала бы Исис?

Через две недели после смерти царя Ай забеспокоился. Что с бальзамированием? Саркофаги? Похоронное имущество? Гробница? Узермон пришел к нему в кабинет с отчетом.

— Писец, которого я послал в Место Маат, вчера возвратился, твоя светлость. Его восхитило количество богатств, которые помещены в гробницу Сменхкары.

— Чтобы Апоп съел Сменхкару не раздумывая! — воскликнул Ай. — Что изъял твой писец?

— Он ничего не взял из того, что я заказывал, твоя светлость, потому что нет такого безопасного места, где можно было бы держать эти сокровища. Он только составил список и затем предусмотрительно вновь закрыл гробницу, которую оставил под наблюдением нубийцев[32]и их собак. Мы сами выберем те вещи, которые необходимо будет забрать, в зависимости от скорости выполнения работ золотых и серебряных дел мастерами. Или, скорее, их задержки, — добавил Усермон. — Ибо они опаздывают. Завершается изготовление только внешнего саркофага, деревянного. Возможно, что каменный саркофаг будет сделан вовремя.

Ай раздраженно взмахнул опахалом от мух. Он сидел на низком табурете, обнаруженном им в покоях царя. Он явно был изготовлен в его местности, об этом можно было догадаться. Щуря крысиные глазки, Шабака следил за этой сценой молча.

— Пусть изымают из могилы Сменхкары все, что необходимо, если это позволит ускорить приготовления! — воскликнул Ай. — Это был воображаемый царь. Гробницу, по крайней мере, закончили?

— Она будет готова задолго до окончания остальных работ, твоя светлость.

— Понимаешь ли ты, что мне надо идти во главе траурной процессии? Тогда только я смогу подняться на трон! Похороны должны состояться как можно раньше. Этот демон Хоремхеб все никак не успокоится. Нахтмин мне сообщил, что армейская охрана задержала нескольких лазутчиков, пытавшихся поднять гарнизоны Омбоса и Гебтиу.[33]И он достаточно силен, чтобы с помощью других посланцев завербовать наемников среди ивритов Нижней Земли. Эти люди были союзниками гиксосов, они готовы на действия, направленные против трона Двух Земель. Надо, чтобы через две недели все было закончено.

— Я все сделаю, твоя светлость, чтобы удовлетворить твои пожелания. Но я — не мастер золотых и серебряных дел.

Ай с мрачным видом покачал головой. Усермон вышел, Шабака сказал:

— Господин, ничто не будет готово так, как надо. Мы не закончим все приготовления. То одного, то другого будет не хватать. Усермон — писец, но не политический деятель. Уж не позволяем ли мы мертвым хоронить живых? Ты думаешь, Хоремхеб терзался бы сомнениями? Готовься к коронации.

Ай стал покусывать губы. По сути, именно Шабаку следовало назначить Советником. Того бы не смутили такие детали.

— Ты прав. Я собираюсь поговорить об этом с Хумосом.

Он посмотрел через дверь террасы. Начинался паводок, река разлилась до размеров моря. Столько силы! И ему приходится так изворачиваться!

Как соблазнить мужчину?

Столько вопросов возникло, когда она решилась на это похождение! Словно она была неопытной девицей.

Итшан, приглашенный на поздний ужин, держался очень почтительно. Он говорил о мудрости, которой обладал царь, об оказанной ему чести разделить с царем ссылку в Ахетатоне, о набожности Тутанхамона, которая была подтверждена его блестящими архитектурными творениями и подарками храмам…

Слушая его речи, лев зевнул. Великолепный придворный. Она его внимательно рассматривала. Приятное и прилежное лицо. Скорее, великолепный служащий.

Была ли у него женщина, спросила она. Он смутился. Покойный царь намекал ему на союз с Нефернеферуатон-Ташери, но он не имел чести привлечь внимание царевны. От этого он пришел в отчаяние. Но печаль, вызванная трауром по царю, наполнила его еще большим огорчением… У него не было опыта в таких вещах…

Слуги убрали со стола. Она их отпустила. При свете масляных светильников, который привлекал ночных бабочек, они остались с Итшаном наедине. Пол был усыпан почти неосязаемыми телами этих бесполезных насекомых, сгоревших от любви к огню.

Снаружи при свете луны жабы читали свои молитвы.

Она взглянула на юношу. Вне сомнения, он был сбит с толку, задаваясь вопросом, что он здесь делает в столь поздний час наедине с царицей. Он не мог удалиться, не получив на это позволения. Она наслаждалась его смущением и даже усилила его при помощи вина. Скоро он уже испытывал муки. На его лбу выступил пот.

Это не означало, что она его сильно желала. Скорее хотела вспомнить тех, которые были подобны Осирису.

Речь Итшана становилась замедленной.

— Ты хочешь спать? — спросила она у него наконец.

— Я ожидаю, когда ее величество меня отправит.

— Спать здесь? — уточнила она.

Он отпрянул столь внезапно, как если бы она его хлестнула. Он не понимал.