📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаКто проспал начало войны? - Олег Козинкин

Кто проспал начало войны? - Олег Козинкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 110
Перейти на страницу:

2. Завалы производить таким образом, чтобы они не были заметны со стороны границы.

Командующий войсками 8-й армии генерал-майор СОБЕННИКОВ»

(ЦАМО, Ф. 344, оп. 5564, д.10, л. 36. Подлинник. ВИЖ 1989. № 5. С. 46)

Также стоит еще раз прочитать, что требовал от Павлова 1-й пункт Директивы от 10 июня: «1. Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов).»

Данной директивой выводили дивизии не на сами рубежи обороны, а в лагеря, в районы предусмотренные Планом прикрытия. Т. е. запрещалось занимать сами рубежи обороны даже в этих районах, достаточно удаленных от границы, войска требовалось держать в лагерях с соблюдением мер маскировки и вычеркнутые в «п. в)» слова о «лагерях» как раз и подразумевают эти самые лагеря.

А командир 72-й приграничной дивизии генерал Абрамидзе сообщает, что было ему доведено в том самом приказе ГШ «от 18 июня»:

«…«Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года».

Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения. Трудно сказать, по каким соображениям не разрешалось занятие оборонительных позиций, но этим воспользовался противник в начале боевых действий.

Остальные части и специальные подразделения соединения приступили к выходу на прикрытие госграницы с получением сигнала на вскрытие пакета с мобилизационным планом. 11 июня 1953 года». (Военно-исторический журнал, № 5,1989 г., с. 27).

Генерал Абрамидзе сообщает достаточно точный текст Приказа ГШ от 18 июня для его дивизии. В этом приказе дается не только команда привести в боевую готовность приграничные дивизии (и к 24.00 21 июня доложить о выполнении), но и установка «ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу». Такая установка была на тот момент вполне разумной для приграничной части в те дни, в сторону которой могли случиться как одиночные выстрелы со стороны границы, так и обстрелы ружейно-пулеметным огнем. Таким образом, указания «не поддаваться на провокации» до 22 июня действовали в полном объеме и были вполне разумны (можно подумать, что в наши дни для приграничных частей ставится задача в случае обстрелов и «провокаций» срочно начинать «мировую войну» и «гнать врага до Берлина» или Нью-Йорка).

Также генерал был удивлен тем, что части дивизии, расположенные непосредственно у самой границы, отводили «на рубеж подготовленных позиций», но при этом им «не разрешалось занятие оборонительных позиций». Это требование связано именно с тем, что занятие рубежей обороны в непосредственной близости от границы также могло дать повод Гитлеру заявить о «военных приготовлениях СССР». Ведь в эти дни руководству СССР еще в принципе не было ясно, один ли нападет Гитлер, или у него будут союзники — например, та же Япония, или… Англия. (Сегодня может вызвать недоверие то, что «воюющая» тогда с Германией Англия могла оказаться ее союзницей, но тогда это вполне допускалось в Кремле — об этом более подробно пишет историк А. Мартиросян.)

Тем более что уже с 2.00 ночи 22 июня на границе имели место не только обстрелы наших пограничников из стрелкового оружия с немецкой стороны, но и попытки прорыва немецких подразделений в районе «Белостокского выступа» на участке 86 погранотряда, которым командовал майор погранвойск Г.К Здорнов:

«В два часа ночи с минутами 22 июня через офицера штаба 5-й комендатуры я получил донесение капитана Янчука о боевом столкновении наших пограничных нарядов с войсковой группой (до взвода) немецких армейских войск, которые нарушили границу на участке 6 и 7-й застав 2-й комендатуры в местечке Липске. Спустя минут 30 поступило новое донесение о столкновении наших нарядов на участке 11-й заставы 3-й комендатуры у полотна железной дороги Сувалки-Августов. Оценив эти происшествия как попытку фашистов захватить языка и возможность более крупной провокации, я приказал усилить наряды. Примерно в 3 часа 40 минут кместу моего ожидания подъехали трилегковые автомашины с генералами Соколовым[12]и Богдановым и командиром 87 погранотряда.

Тут же на месте я стал докладывать обстановку. Примерно через 5 минут, находясь у автомашин, мы услышали гул самолетов, а затем увидели большую группу самолетов, приближающихся со стороны Восточной Пруссии к нашей территории…» («Военно-исторический архив», № 2, - М. 2002 г.)

Абрамидзе ставится задача отвести дивизию «на рубеж подготовленных позиций». Но рубеж этот мог быть оговорен только заранее, в «Плане прикрытия госграницы», и никак иначе. Приграничные полки этой дивизии отводились на рубежи обороны согласно Плана прикрытия, и приказ ГШ от 18 июня требовал от командования западных округов именно этого. Также Абрамидзе об исполнении «шифровки ГШ» докладывает не своим непосредственным начальникам — командиру корпуса и командующему армией, а напрямую в Генштаб, и командующий армией генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко «всего лишь» присутствует при этом докладе комдива. Так делается в одном случае — если данный приказ ГШ был изначально адресован командиру конкретной части. В этом случае командир о выполнении поставленной задачи докладывает именно в ГШ (а не в округ) напрямую, пусть и в присутствии своего старшего начальника.

Итак, можно сделать вывод-предположение, что же могло быть в том самом «приказе ГШ от 18 июня»: Приказ ГШ «от 18 июня» приводил в боевую готовность приграничные дивизии, требовал закончить передислокацию приграничных дивизий к 24.00 21 июня, сообщая, таким образом, точную дату нападения — 22 июня. Также этим приказом от 18–19 июня приграничным частям напоминали о запрете занимать позиции непосредственно на границе. И кроме того, командир приграничной дивизии обязан был докладывать об исполнении непосредственно в Генштаб. При этом в штаб округа шел точно такой же приказ ГШ, «2-й экз.».

Всего приграничных дивизий было около 40, и столько же комдивов должны были лично докладывать в присутствии своих старших начальников, командующих армиями, в Генштаб. Это говорит о большой важности и серьезности данного приказа и о том, что Москва требовала подтверждения ради уверенности в том, что приказ понят правильно, дошел до каждой приграничной дивизии и выполнен.

Теперь вернемся к интересной детали — к вопросу о том, кому была адресована вторая «копия» приказа Наркомата обороны от 21 июня 1941 года, кто такой этот Покровский[13], которого в кабинете Сталина в тот вечер вообще-то не было, и почему именно ему передавался один экземпляр «Директивы № 1».

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 110
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?