Ведьма полесская - Виталий Кулик

Видя сильную растерянность у встречающих, Андрей понял, что и здесь уже всё знают. Он решил исправить унылую обстановку, а посему временно взял бразды свадебного генерала в свои руки. Образованность, авторитет и социальное положение просто обязывали его избавить свадьбу друга и всех участников от нерадостного настроения. И это нужно сделать немедля.

Выйдя наперед новобрачных, Андрей Семенович поднял руку и громко произнёс:

— Одну минуточку, почитаемые гости и молодые, я имею слово!

Вокруг установилась заинтересованная тишина. Даже детишки убавили игривый пыл и уставились на необычно наряженного дядьку.

Выдержав небольшую паузу, Андрей Семенович начал свою речь тихим баритоном:

— Марфа Николаевна, и вы, почитаемые гости! До вас, как я понял, уже дошёл слух о незначительных казусах во время венчания. Так вот, я хочу вам сообщить, что, на моё мнение и по суждению священника, ничего страшного не произошло. Ну, вышло маленькое недоразумение! Ну и что тут такого? Такие каверзы с любым могут статься. Просто все мы очень подвержены суеверным страхам и во всём видим какие-то дурные предзнаменования. Не надо пугать самих себя. Нечего волноваться!

Гляньте на молодых! — панич повернулся в сторону жениха и невесты. — Да на них любо-дорого глядеть! Такие с любыми невзгодами справятся, любые тяготы им будут по плечу. Так что, вопреки всяким забабонам, давайте отгуляем свадьбу весело, как и подобает такой паре.

А для того, чтобы всё было хорошо, батюшка отслужил ещё и отпуст. Теперь наши молодые под покровительством святых, да и сам Бог с радостью примет такую пару под своё крыло. Так что отбросьте всякие сомнения и от души веселитесь!

Встречайте молодых! — дал команду Андрей Семенович, заканчивая свою речь.

Вокруг одобрительно загудели, настроение у всех заметно улучшилось.

Дядька Алесь был краток и деловит, хотя и волновался от выпавшей ему обязанности не меньше самих молодых. Поздравив жениха и невесту, он дал им отведать обязательные угощения. Как того требует обычай, молодые попробовали хлеб-соль и, пригубив горелки, тут же выплеснули «слёзы» через левое плечо. Остатки горелки дождём полетели не только на землю, но и на гостей, вызвав весёлый шум и визг.

— А теперь милости просим всех к столу! За счастье молодых чарку поднять и отпотчевать нашего каравая, — с поклоном и приглашающим жестом правой рукой Марфа позвала всех в избу.

Повеселевший и проголодавшийся народ дружно повалил в хату.

В чистой половине избы буквой «Г» стояли четыре длинных крестьянских стола, сдвинутые с торцов. Вершина находилась в «красном куту», под иконами.

Пропустив в середину молодых, свидетелей и наречённых родителей, гости не спеша занимали места, поудобнее усаживались на широких лавах и заслонах.

Теперь в хате стоял привычный гул голосов, неотъемлемо сопровождавший любое застолье.

— Гости дорогие, наливайте горелки! — громко предложил крестный невесты, чернобородый сват Мирон, перевязанный домотканым полотняным рушником с вытканными орнаментами на концах.

За столами зазвякали бутыли, посуда, забулькала мутноватая жидкость. Горелку с жадностью наливали в стеклянные чарки, глиняные чашки, деревянные корцы[56]. Никто не останавливал наливающего, а тот, в свою очередь, старался наливать всем поровну, так как у всех была разная по изготовлению и объёму посуда для питья.

Паничу, сидевшему напротив молодых, налили настоящей водки в одну из немногих стеклянных рюмок, которые выставлялись на стол по праздникам и для гостей.

Сват Мирон — мужик в летах умеренных, полный сил и энергии. Его рослая и пропорционально сложенная фигура вызывала зависть даже у двадцатилетних молодцев. Он имел своеобразную важность не только во внешнем виде, но и в словах изрекаемых. Ему и выпала честь вести свадьбу.

Дождавшись, пока всем налили, он опять встал и строго повёл взглядом, заставляя всех угомониться. Гости в нетерпении притихли.

— Дорогие друзья, односельчане, родичи и соседи! Все мы званы сюда, чтобы отметить одно из главных событий в жизни наших молодых. И на любой свадьбе первая чарка выпивается всегда после самых торжественных и поздравительных речей. Но не на каждом крестьянском веселье гуляют такие важные гости, как у нас. Вот поэтому первый тост я с удовольствием уступаю Андрею Семёновичу Хилькевичу! — Мирон поднял руку с чаркой в сторону панича, приглашая его сказать первый и самый важный тост и, уже обращаясь к нему, с улыбкой добавил: — Ты уж не взыщи, Андрей Семенович, но у тебя красивше получится. Да и по главенству, так сказать, первое слово твоей милости.

Все одобрительно закивали головами.

— Правильно, Мирон!

— Нехай Андрей Семёныч первый тост промолвит!

Андрей встал с рюмкой в руке. Опустив на минутку голову, он сосредоточенно собирался с мыслями. В ожидании его речи в хате установилась тишина, и Андрей Семенович начал:

— Дорогие молодые и почитаемые гости, мы собрались здесь, чтобы поздравить и засвидетельствовать свое почтение, хоть и молодым, но уважаемым на селе людям — Прохору Григорьевичу и Марыле Петровне, вступившим сегодня на тернистый путь совместной жизни. На пути молодых, как и у любой крестьянской семьи, будет немало тягот и лишений. Это ни для кого не секрет! Как и всем молодым семьям, им предстоит растить детей и хлеб, подымать хозяйство, наживать добро и заботиться о стариках.

Прохор и Марыля — самая видная пара! Оба красивы, статны, трудолюбивы. Оба пользуются авторитетом среди сверстников, уважением старших и благодушным отношением батюшки моего. Я верю в высокие и нерушимые чувства наших молодых! Я верю, что никакие препоны и суеверия не помешают их счастью! Бог благословил их на семейную жизнь и взял под своё крыло. И сейчас нет причины для напрасных суеверных тревог. Прохор и Марылька на деле показали, что вместе им не страшны никакие испытания. И я убеждён, что наши молодожёны будут жить счастливо и спокойно в лоне Святой Церкви! Храни их Господь!

Андрей Семенович высоко поднял рюмку и выкрикнул:

— За молодых! За жениха и невесту!

— За молодых! — дружно поддержали гости.

Панич одним махом выпил рюмку водки и, притворно скривившись, просипел:

— Ух, какая горькая! — и тут же опять весело выкрикнул: — Горько!

Сидевшие за столом гости, дождавшись наконец своего часа, с жадностью опрокинули чарки и снова дружно последовали примеру панича.

Хотя и немного было гостей на свадьбе, но в хате загремели громовые раскаты людских возгласов. Мужики во всё горло так орали «Горько!», что их кудлатые бороды дрожали, как камыш под шквалистым ветром. Бабы, выпучив глаза, визжали и надрывались изо всей мочи, стараясь перекричать других. Всё это выглядело натурально и раскованно, как и подобает крестьянской свадьбе, что придавало ещё больше весёлья и азарта гостям и молодым.