Осенние визиты - Сергей Лукьяненко

— Жесткая детская фантастика, — Ярослав потянулся засигаретами. — Я выйду, покурю.

— Не увильнешь! — Скицын метнулся к серванту, досталстерильно-чистую пепельницу. — На время слушания доклада я торжественнопозволяю тебе курить в комнате. Пожертвую здоровьем ради истины. Итак, постулатпервый — если бы Заров писал для детей, то он мог бы оправдаться тем, что учитмолодежь жестокой правде жизни. Но он, по собственному заявлению, пишет длявзрослых. А уверять взрослых, что жизнь — дерьмо, бессмысленно. Они и так этознают.

Визитер откупорил еще пару бутылок. «Великопоповицкий Козел»с чешским сыром и впрямь был хорош. Жизнь, конечно, дерьмо. Но приятные частностислучаются.

— Давай дальше.

— Постулат второй — вся мировая литература являетсяпреодолением писателем тех или иных внутренних комплексов. Кого бы мы ни взяли…

— Не стал бы так категорично.

— Думаю, те случаи, что не лежат на поверхности, простотребуют более детального изучения. Итак, что преодолевает Ярик… тьфу, Славик?Погрузившись в дебри психоанализа и восприняв художественные тексты как обычныерассказы пациентов, мы придем к печальному выводу о наличии серьезнейшихпсихологических проблем, уходящих корнями в детство нашего героя.

— Класс. Эмбриональную стадию затронешь?

— Нет, живи… Двигаем дальше. Что могло служить причинойтакой сильной социальной дезадаптации у ребенка из благополучной, в общем-то,семьи? Скорее всего одиночество, отсутствие чувства коллектива, лучше дажесказать — стаи. Это порой происходит при сильных физических или умственныхдефектах у ребенка, но данную версию мы с возмущением отвергнем. Тогда остаетсязавышенная самооценка, или завышенные требования к окружающим, в первую очередь— сверстникам. Данные случаи нам известны, они могут приводить к идеализацииокружающего — «мне просто не повезло, я не встретил хороших людей, а мир таксветел». У тебя произошла обратная реакция — «мир дерьмо, а кто-то этого непонимает, я им объясню». Поскольку во взрослой жизни ты личность вполнесостоявшаяся, добившаяся определенной известности и уважения, тозаместительному поруганию подвергаешь собственное детство. Погружая очередногоребеночка в большой чан с кипящим драконьим пометом, ты просто оправдываешьсобственную юность. Заявляешь — она мне дико не нравится, я считаю первуюполовину своей жизни потерянной и несчастной, но это — общий случай.

— Класс, — Визитер впервые посмотрел Скицыну в глаза. —Зарову должно быть крайне интересно. Сколько я тебе должен за сеанспсихоанализа?

— Это дорогая забава, разоришься. Таким образом, нашмонстроподобный устрашитель детей превратился в человека, просто раз за разомубивающего свое детство. Здорово?

— Куда уж лучше.

— Вот так-то… — Скицын хлопнул его по плечу. — Не сердись, яшучу. На самом деле я вовсе ничего такого не полагаю.

— А доклад сделаешь?

— Ну… если позволишь. Пиво кончилось, что будем? Естьхорошее сухое винцо, есть прекрасный «смирнов», настоящий, русскогопроизводства.

— Водку. Степан, я тебе хочу задать дурацкий вопрос. Изфильма «Игрушка». «Кто большее чудовище, я, приказывающий вам скинуть штаны,или вы, готовый оголить собственный зад?»

— А, достало? Конечно, ты. Написал, увлек, заставилповерить. Мы, читатели, народ слабый, податливый, верим легко, раскрыв рот.

— Особенно ты такой.

— Что я? — Скицын быстро поднялся. — Я своих комплексов нескрываю, я их холю и нежу! Профессия такая!

ЩЕЛК…

Визитер прикрыл глаза. Повезло же ему с Прототипом.

КАРТИНКИ СЛИЛИСЬ. НИКОЛАЙ И ИЛЬЯ УВИДЕЛИ ДРУГ ДРУГА.

Удачи тебе, Прототип Силы.

Шедченко принял ледяной душ, обтерся махровым полотенцем.Хорошо, что вчерашняя баня завершилась не пивом, а зеленым чаем. Ничуть нехуже… особенно поутру.

Видимо, пока он мылся, ему принесли одежду. Непривычныйтакой костюмчик, штатский, но чертовски удобного спортивного кроя. Шедченкооделся, посмотрел на себя в зеркало. Даже не военный, пожалуй. Бывший штангист,удачно удерживающий форму.

Растолстел он все же на штабной работе…

В дверь постучали и вошли, прежде чем Николай успелответить. Хайретдинов был собран и деловит. Молча опустил на разложеннуюкровать дипломат, кивнул:

— Открой.

Шедченко откинул крышку. Достал пистолет, подбросил наладони, привыкая к тяжести оружия. «Стечкин». Хорошая машинка, по недоразумениюназванная пистолетом.

— Спасибо, Рашид… Это было сложно?

— Достаточно. Какого хрена ты украинский гражданин?

Николай пожал плечами, поднял пистолет, прицеливаясь. Рашиднагнул голову.

— Осторожно, заряжен!

— Мне надо будет потренироваться.

— В подвале есть тир. Только быстро, Коля. Посланник Тьмыжелает тебя видеть.

Шедченко вздрогнул.

— Его имя — Илья Карамазов. Он наемный убийца, как я понимаю— очень хороший специалист своего дела. Я не смог выяснить, где он живет.Всегда так со Тьмой… неясно до конца. Но мы почувствовали друг друга.

— Вызов?

— Да. Можешь считать это дуэлью. В полдень он будет ждатьтебя на Всероссийском Выставочном Центре.

Шедченко недоуменно посмотрел на Визиря.

— Не я выбирал место. Он поставил меня перед фактом, Коля.Пригласил прийти. Через главный вход, и — к павильону «Космос».

— Так нельзя, Рашид. Там люди. Много людей!

— Кому ты объясняешь? Но если я не приду, то он все равноначнет стрелять. Поверь, выхода нет.

— Рашид, это оружие, — Шедченко подкинул пистолет на ладони,— легально?

— Да. Но если ты кого-то уложишь, проблем у меня окажетсяпредостаточно. Лучше всего будет уйти от милиции. Она, как правило, не спешит кместу происшествия.

— Полдень, — Николай глянул на часы. — Хорошо, время есть.Рашид, я должен действовать один?

Хайретдинов подумал секунду.

— Возьми одного из моих ребят, кто тебе симпатичнее?

— Семен.

— Молодец… Сейчас мы все сделаем. Он будет оформлен твоимтелохранителем. И сможет убить Посланника совершенно законно.

— Рашид, кто-то еще из вас туда придет?

— Бес его знает. Посланник Творчества, похоже, сегодня будетстресс снимать. Вчера они взяли мальчишку.