Призрак Родины - Станислав Сергеев

Глянув в наполненные болью глаза Орина, я понял, что ему в голову пришла именно такая же мысль, но из-за грохота разрывов почти ничего не было слышно, и нападение мы прозевали.

Сквозь листву пролетели три чёрных предмета, оставляющих за собой тонкий дымный след, и упали почти мне под ноги. До мозга дошло только понимание ситуации, а выработанные годами непрерывных войн рефлексы заставили отпрыгнуть и упасть на землю ногами в сторону гранаты, закрывая голову руками.

Бум!

Для противопехотных гранат какие-то взрывы несерьёзные, хотя по ушам дало знатно. Но ни ранений, ни сминающего кости фугасного удара не последовало – только грохот и яркие вспышки…

Неужели светошумовые?

Очень похоже…

Обычно такие вещи применяются, когда нужно быстро деморализовать вооружённого противника и сократить дистанцию, а значит, уже прямо сейчас на нас должны нестись бойцы из торкской группы захвата.

Мысли о скором нападении подстегнули все мыслительные процессы, а адреналин буквально забурлил в крови, заставив откатиться и вскочить на месте, оценивая обстановку…

Ну, так и есть!

Прямо через кусты к нам в расщелину уже врывались шесть человек в необычных для этой войны, дорогущих и доступных только у забугорных буржуинов, маскировочных костюмах, очень сильно напоминающих земные «Кикиморы». Такой костюм – вещь весьма эффективная, но вот для побегушек – и особенно для рукопашного боя – очень неудобная. Поэтому у меня был небольшой, но всё же шанс отбиться от этих ухарей, хотя в этом – судя по тому, как они ловко перемещаются и, разбившись на пары, приближаются – я уже начал сомневаться.

Поднять карабин или воспользоваться пистолетом я не успевал, поэтому, снова отскочив в сторону, выхватил из разгрузки неплохой штурмовой нож – чем-то напоминающий смесь кукри[13] и «Дикобраз-3»[14] – и бросился в бой, вспоминая всё, чему меня учили и на Земле, и в Академии, а особенно – что касалось столкновения с превосходящим по численности противником.

Я сделал прыжок в сторону, насколько это возможно, нарушая боевой порядок нападающих и чуть нагнулся, пропуская над головой замотанный камуфлированными тряпками приклад штурмового карабина, который, по идее, должен был меня оглушить или хотя бы сбить с ног.

Хо-о-о-о!

Сделал на выдохе рубящий удар ножом по незащищённой руке, почти под самой подмышкой, и любитель подраться прикладом карабина, упав на землю и выронив оружие, заорал от боли, пытаясь среди лохмотьев маскхалата нащупать глубокую рваную рану.

Сделано – этот выбыл…

Основное правило ножевого боя следующее: такие колющие удары в жизненно важные органы, чтобы просто снести противника – очень трудно нанести. Да и в пылу боя, когда в крови много адреналина, боль от раны, даже смертельной, не всегда останавливает поединок, поэтому профессионалы стараются именно рубить, рассекать мышцы и сухожилия, полностью нарушая моторику врага.

Идущий следом боец не успел среагировать на изменение обстановки и просто попытался ударить меня ногой в живот. В маскхалате такое не так уж и легко выполнить, поэтому сам удар получился очень неуклюжим.

Сделав шаг в сторону и пропустив противника мимо себя, с выдохом, вложив всю силу в удар, я тут же рубанул ножом с оттяжкой по так удачно подставленному бедру.

Вскрик – и лохматая фигура, сделав шаг на повреждённую ногу – которая сразу же подломилась – упала у меня за спиной на землю.

Но на этом моё везение закончилось – близкий разрыв мины на мгновение отвлёк моё внимание, и я тут же пропустил сильный удар по почкам.

Боль…

Я всё же попытался устоять на ногах, но второй удар под колено свалил меня на землю, а сверху на меня тут же навалились две фигуры в лохматых маскхалатах – ну явно ребята натасканы работать в группе.

Мой нож отлетел куда-то в сторону, и, фактически оказавшись обезоруженным, я всё-таки успел кулаком засветить в ухо одному лохмастику, но тут же мою руку перехватили и вполне профессионально начали выкручивать.

Всё, вроде влетел по полной программе – в такой ситуации даже инопланетные штучки не помогут, хотя…

Если крутят руки – значит, нужен им живым…

Бросил отчаянный взгляд на Орина, не надеясь на что-то хорошее – так и есть: раненый ополченец, свернувшись в позу эмбриона, вздрагивал от каждого удара тяжёлыми рифлёными ботинками, которыми его награждали ещё двое оставшихся штурмовиков. Судя по виду, окровавленной форме и тому, как его движения с каждым ударом становились всё тише и слабее – осталось ему жить считанные минуты. Это было понятно не только мне, но и лохматым бойцам, которые отошли от умирающего и на мгновение замерли, ожидая или команды или решая, что делать дальше.

Но затем…

Орин резко повернулся на спину, рывком разогнулся, и на его бледном и залитом кровью лице появилась злобная, но при этом радостная улыбка, которая сделала его лет на двадцать моложе – в каждой руке у него было по гранате. Подняв над собой руки, он демонстративно ослабил хватку, и две чеки с хлопками отлетели в сторону. За те три секунды, которые оставались до взрыва, он, вложив все оставшиеся силы в своё последнее в этой жизни движение, закричал, чтоб перекрыть шум артиллерийской канонады:

– Рысь! Отомсти за меня и за сына! Ты смож…

Нападавшие, шокированные такой картиной, просто замерли, не веря своим глазам.

Бу-бум!

Сдвоенный взрыв раскидал и тех, кто стоял возле Орина, и тех, кто занимался моей скромной персоной, да и мне досталось несколько небольших осколков, вызвавших острую вспышку боли. Но я-то лежал, а они стояли и, конечно, огребли по полной.

Мгновение спустя, отбросив с себя хрипящее тело, я просто катнулся в сторону – не обращая внимания на острую боль в плече, подхватил с земли потерянный нож и бросился в новую атаку на раненого и деморализованного врага.

Как и ожидал, на наёмниках – а это были точно они – под маскхалатами были надеты лёгкие противоосколочные бронежилеты, поэтому мне нужно было закончить бой, пока они не пришли в себя.

Короткий взгляд – результат взрывов не такой уж и плохой…

Орин, молодец, поднял гранаты прямо над собой на вытянутых руках, и, соответственно, разлёт осколков получился таким, что основная масса пришлась по стоявшим рядом боевикам. Один из них просто лежал, не подавая признаков жизни, а второй катался по земле, хрипя и зажимая руками горло, из которого хлестала ярко-красная артериальная кровь.