Сын Сумерек и Света - Олег Авраменко

— Ты назвала меня Артуром? Так кто же я для тебя?

— Трудный вопрос, — сказала она. — Я путаюсь с тех самых пор, как узнала о твоём прошлом. В мыслях я давно называю тебя Артуром.

Мы обменялись улыбками.

— Ну, ладно, — сказал я. — Кризис мы немного отсрочили. Теперь нужно решить, как и когда мне предстать перед моими подданными.

— Над этим мы уже думали, — ответила Дейдра. — Нашей колдовской знати известно, что расстояние для тебя не помеха. Но чтобы не шокировать простой народ своим внезапным появлением, тебе лучше прибыть в Авалон как обыкновенному человеку.

— Точно, — кивнул Морган. — Давай представим всё так, будто ты возвращаешься из далёкого Царства Света. Заодно и совершишь поездку по своей стране. Начнёшь с какой-нибудь окраины, где ещё не знают, что ты король…

— Например, из Лохланна, — предложил я. — В Каэр-Сейлгене никто не называет меня «ваше величество».

— Что ж, решено, — подвёл итог Морган. — Поплывёшь по реке в Авалон. Отличная идея.

Я встретился с мечтательным взглядом Дейдры.

— Помнишь?… — тихо произнесла она.

— Да, милая, — ответил я. — Прекрасно помню. Это было незабываемое путешествие. — И уже мысленно добавил: «Наш медовый месяц».

Дейдра услышала меня.

— Это до боли напоминает мне верховья Миссисипи, — задумчиво произнёс Брендон, сидевший рядом со мной на скамье у борта корабля; взгляд его был устремлён на проплывавший мимо берег. — Штат Миннесота, Земля Хиросимы.

Было утро второго дня нашего путешествия вниз по реке Боанн к далёкому Авалону. Погода была мерзкая, небо заволокло тучами, дул холодный ветер, но дождя, к счастью, не предвиделось.

Я отвлёк своё внимание от листка блокнота, куда записывал одни имена, а другие вычёркивал, и посмотрел на брата.

— Так это и есть Миссисипи. Только в этом мире такого слова никто не слышал, поскольку здесь никогда не было индейцев.

— Правда? — вяло сказал Брендон. — Я не знал.

— Дело в том, — принялся объяснять я, — что здесь аналог Берингова пролива очень широк, и азиатские племена не смогли преодолеть его. Так что Логрис до прихода европейцев оставался незаселённым.

Брендон хмыкнул:

— Ты не понял меня, Артур. Видишь ли, я с самого начала вбил себе в голову, что Логрис — это Британия, а Лохланн находится где-то в Шотландии. — Он снял со своей головы клетчатый берет с бомбоном, скептически посмотрел на него, затем снова надел. — Сработал старый стереотип: Артур, король бриттов.

— А где твои уши были… — начал я, но потом сообразил, что когда я рассказывал Бренде и Пенелопе о географии Земли Артура, уши Брендона были на Земле Хиросимы, где он обзванивал знакомых психологов, перепоручая их заботам своих пациентов. — Но как же так? Разве тебе не известно, что большинство исследователей легенд раннего артуровского цикла давно пришли к выводу, что Логрис не что иное как аналог североамериканского континента?

— Я никогда не интересовался этим вопросом, — ответил брат. — Может, потому что в своё время Бренда была помешана на преданиях о нашем прадеде. Мы с ней стараемся быть разными. — Он сделал паузу и с горечью добавил: — Хотя ни черта у нас не получается.

За сравнительно короткое время, прошедшее с момента нашей встречи, я уже успел убедиться, что тесная эмоциональная связь между Брендоном и Брендой тяготит их обоих, но вместе с тем они были бы глубоко несчастны, если бы эти узы, соединявшие их с момента рождения, внезапно разорвались. Боюсь, что в таком случае они просто сошли бы с ума от внутреннего одиночества — того самого одиночества, которое является нормальным состоянием для всех людей, кроме таких уникумов, как мои близняшки. Я одновременно жалел их и завидовал им.

— Стало быть, — после недолгого молчания отозвался Брендон. — Логрис, это аналог Америки?

— Северной, — уточнил я. — А здешний аналог Южной Америки называется Атлантидой и заселён преимущественно выходцами из Греции и Италии, которые считают себя единым народом — атлантами, хотя говорят на двух языках — латинском и греческом.

— Значит, они наши соплеменники по материнской линии?

— Вроде того.

— Логрис дружит с ними или воюет?

— И то, и другое. Логрис и Атлантида перманентно находятся в состоянии вооружённого перемирия. Полномасштабной войне чувствительно мешает отсутствие Панамского перешейка, так что оба континента разделены тысячей миль морского пространства. Другое дело, наши северные соседи — Готланд и Галлис…

— Вот-вот, — сказал Брендон. — Тут я снова попался. Я полагал, что Галлис и Готланд аналоги Франции и Скандинавии.

От неожиданности я закашлялся. Это уже было слишком.

— И тебя нисколько не удивило, что на севере Шотландия граничит со Скандинавией, а к юго-востоку от Скандинавии находится Франция? Что с тобой, Брендон? Мы уже неделю как живём здесь, а ты ещё не сообразил, что в твоём представлении об этом мире что-то не так.

Брат вздохнул:

— Мне было не до того, Артур.

— Да ну! — язвительно произнёс я. — Чем же ты так занят? Спишь по двенадцать часов в сутки, а всё остальное время бездельничаешь…

— Как раз этим я и занят, — невозмутимо ответил Брендон. — Я полностью поглощён бездельем. Если угодно, можешь назвать это отдыхом. Очень интенсивным отдыхом.

— Вернее, очень своеобразным.

Брендон безразлично пожал плечами:

— Как хочешь, так и называй. Ты старше меня, Артур, но ты не представляешь, каково это — прожить десять лет в постоянном напряжении. Наша мама… Я её очень люблю — но она слишком заботлива, чересчур заботлива. Она так заботилась о моём благе, что не давала мне ни минуты покоя. А моё благо трактовала однозначно — ты понимаешь как. Теперь же я позволил себе расслабиться. Я ничего не делаю, ни о чём не думаю… — Он умолк.

— Наверное, это трудно, — сказал я, — целыми днями ни о чём не думать.

Щёки Брендона слегка порозовели.

— Ну, я, конечно, думаю, — немного смущённо произнёс он. — Но о вещах приятных и отвлечённых.

На этом наш разговор увял. Брат вновь принялся созерцать проплывающий мимо берег, а я вернулся к составлению списка, окончательный вариант которого должен был содержать не менее сотни имён. Пока что их было чуть больше дюжины, да и то относительно некоторых у меня имелись сомнения.

— Значит, — спустя несколько минут отозвался Брендон. — Галлис и Готланд не Франция и Скандинавия.

Я закрыл блокнот — всё равно никакие умные мысли мне сейчас в голову не приходили — и сунул его в карман.