Аромат грязного белья - Михаил Армалинский

Они открыто и демонстративно низвергли личным примером мораль моногамной любви как «единственно верной».

Самое поразительное, что отношения Сартра и Бовуар длились десятки лет в резком отличии от «великих любовников», чьи отношения были пламенными, но краткими.

Весьма существенно и то, что Сартр и Бовуар совокуплялись не только половыми органами, но и мозгами, которые у обоих были в изобилии. Общее дело и общие интересы сплачивали их теснее и надёжнее, чем ебля.

Таким образом, Сартр и Бовуар впервые так громогласно, благодаря своей великой славе, доказали, что длительные, восторженные и глубокие отношения возможны, при наличии сторонних любовных связей, из которых не только не делается секрета, а которые являются предметом зажигательных обсуждений.

Но я не хочу спешить с выводами, а предоставлю слово воспоминаниям, интервью и письмам, которые проштудировала Hazel Rowley, утверждая, что она в своей книге пишет не о литературе, философии или биографиях Сартра и Бовуар, а ищет истину о сути их отношений. Это как раз больше всего интересует и меня – их шашни.

Прочь лживую литературу, в которой, кстати, сам Сартр разочаровался к концу жизни. Но туда же и лживую политику, которой Сартр под конец жизни очаровался вместо литературы и нагородил массу глупостей.

Так что ни литературы, ни политики – а один только секс. (Если получится.)

* * *

В 1929 году 21-летняя девственница Бовуар была самой юной студенткой в Сорбонне, сдающей заключительный экзамен по философии. В дополнение к этому, многие звали её красивой (но уж точно не ногами – я фото видел).

Сартр сразу заприметил её, но никак не осмеливался подступиться к ней самостоятельно. Один из ухажёров Бовуар, сокурсник Сартра, который был уже женат и уж не поэтому ли не прикасался к Бовуар (к её сожалению), сообщил, что не может уважать женщин, которых он поимел (свою жену он, наверно, тоже не уважал. Или уважал, но не имел). Такого рода глупостью он возмутил Бовуар. Но зато он познакомил Сартра (которого считал гением) с Симоной 8 июля 1929 года.

Затем три друга пригласили её вместе заниматься в комнату Сартра. Бовуар смело раздраконивала его идеи, несмотря на отвратившую её грязь, окурки на полу и задымленную курением атмосферу комнаты. Ей дали кличку Beaver (так называют по-английски не только «бобриху», славную трудолюбием, но и «пизду». Знали ли все они об этом втором значении? Авторша книги не разъясняет).

Приятели не стеснялись в выражениях в присутствии Бовуар и вели себя непринуждённо, особенно Сартр. Она была поражена, что такой высокий интеллектуализм беседы может одновременно давать столько удовольствия и быть таким развлечением. Когда занятия закончились, парни стали шутить, петь, пародировать, слушали джаз на граммофоне (но не поимели Бовуар сообща и даже в бутылочку не поиграли). Бовуар раньше никогда так не веселилась в мужской компании.

Сартр, по мнению многих, был уродлив, хотя на фотографиях, что я видел, он выглядит вовсе не страшно. Он был полненький и роста всего о 158 сантиметрах, с глазами, смотрящими в разные стороны, в круглых очках, неопрятный, грязноватый, с рябым лицом в угрях. Свою вящую непривлекательность он осознал ещё в школе, когда девочка, которая ему нравилась, во всеуслышание выкрикнула ему об этом. Подростковая жизнь Сартра была омрачена его непритягательностью для противоположного пола.

Своё уродство он решил компенсировать красивыми словами и соблазнять женщин не своим телом и лицом, а долгой и твёрдой речью.

Жизнь Сартра и Бовуар была пронизана русским влиянием, то ли прямо, через русских любовниц, то ли косвенно, на примере финансового краха семьи Бовуар. Значительная часть состояния отца Бовуар была вложена в ценные бумаги российских железных дорог и шахт. В 1918 году все эти бумаги обесценились (вот что значит not to diversify investments). Для Бовуар обеднение семьи стало благословением, потому как она перестала быть желанной невестой (оказалась без приданого) и должна была зарабатывать себе на жизнь. Бовуар хотела заниматься философией и учиться. Но её католическая семья боялась излишнего образования, тем более для дочери, однако тут уже ничего сделать было невозможно. Так что, не свершись Великая Октябрьская социалистическая революция, приданое Бовуар, основанное на российской частной собственности, вытолкнуло бы её замуж, она бы потонула в детях и не видать нам Второго секса и прочего её секса с большими номерами.

В 19 лет Бовуар сообщила своей лучшей подруге о том, что она больше не верит в Бога, и подружка в ужасе стала молиться за спасение души Симоны. В этом смысле она уже была готова к встрече с атеистом Сартром.

В 1929 году Сартр и Бовуар сдали сложнейший экзамен по философии, что пожизненно гарантировало им работу в школах Франции. Всего 76 студентов смогли принять участие в этом экзамене. 26 выдержали экзамен, и среди них были Сартр и Бовуар. К устным экзаменам они готовились в комнате их общего приятеля, студента, под большим плакатом с изображением Ленина. (Опять российское влияние.)

Сартр водил Бовуар по барам (в то время посещение баров было не принято для порядочных девушек), по кинотеатрам, где они смотрели фильмы про ковбоев (а не серьёзные фильмы по искусству, которые раньше только и смотрела Бовуар) – короче, ей открылся новый и разнообразный мир, столь отличный от того, в котором она жила прежде. И Сартр был её гид.

Сартр лишился невинности в 18 лет с замужней женщиной, которой было 30. Инициатива возникла с её стороны. Сартр воротил носом, так как она не была красавицей. Потом втянулся, ходил с приятелями по борделям, брал проституток в Люксембургском саду (не будь их, родных, он бы в юности свихнулся от отсутствия баб и не видать бы нам нобелевского лауреата). Сартр с приятелями, к возмущению Бовуар (а может быть, они лишь лгали ей), говорили, что презирают этих женщин, что, мол, девушки не должны себя так вести. Если это правда, то такое утверждение вызывало бы сомнение в умственных способностях Сартра, не говоря уже о его товарищах. Осуждать то, чем с удовольствием пользуешься, – это ли не верх буржуазного лицемерия, которое они так ненавидели? Но искать последовательности в словах не приходится, ибо есть только последовательность желаний, которые выстраивают слова и действия.

Спору нет, что интеллектуальная близость Сартра и Бовуар была основой их сближения и длительности их любви-дружбы. Бовуар не испытывала страсти к Сартру, её физически влекло к другим мужчинам, которые в силу разных обстоятельств не проявили к ней достаточного интереса.

Решение отдать свою девственность именно Сартру было рационально оправдано Бовуар тем, что он именно тот мужчина, что ей был нужен для освобождения духа и для большого дела. Разумеется, что половые органы Бовуар отреагировали наслаждением на умелые прикосновения Сартра, обучившегося на презираемых им проститутках (а не будь их, он бы исследовал тело Бовуар методом тыка и мог бы отвратить её своим неумением, с которым бы она не смирилась, как смирилась с его непривлекательностью – опять спасибо проституткам за нашего нобелевского лауреата и косвенно – за лауреатку Гонкуровской премии).