Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри

— А если убийцы считают, что как раз их дело правое? — не сдался Кто.

— Вроде партии нацистов? — сдержанно спросил Черч.

— Ну да, национал-социалистов. Как я понял, ваш друг был немцем. Нацизм появился в Германии. Не станете же вы утверждать, что огромная масса немцев вдруг взяли и в одночасье стали злыми?

— Конечно нет. Большинство людей, будь то в Германии или любой другой стране, легко поддаются влиянию агрессивной верхушки. Это же мы наблюдаем и у исламских радикалов. Сам по себе ислам не зло, но выглядит эдаким жупелом из-за того, что кому-то взбрело в голову сделать эту религию основой для воинственных лозунгов на своих знаменах. То же самое мы видим и у себя в стране. И поймите меня правильно, доктор: я вовсе не называю каждого экстремиста злодеем и даже не леплю этот ярлык на большинство террористов. Многие из них наивно полагают, что поступают так ради лучшей доли, верят словесам своих лидеров или специфическим образом толкуют Коран. Существует несметное множество причин, по которым одни люди берут оружие и вершат насилие против других. Но когда я называю злым такого, как Йозеф Менгеле, я говорю об уровне морального уродства, подкрепленного безмерным самомнением. Менгеле не был простым фанатиком, слепо исполняющим приказы. Он был чудовищем. Родись он не в фашистской Германии, а где-нибудь еще, он все равно стал бы или серийным убийцей, или кем-то подобным.

Судя по виду, Кто остался при своем мнении, но спор продолжать не стал.

Черч, взяв печенюшку, рассеянно ее надкусил.

— Теперь об остальных материалах, обнаруженных капитаном Леджером. Большинство их зашифровано, а ключа к шифру у нас нет. Сейчас этим занимаются криптографы, но на работу могут уйти дни, а то и недели. Тем не менее из диаграмм и таблиц явствует, что примерно треть коробок относится к неким генетическим исследованиям — причем информация эта отнюдь не военных лет, а куда более свежая. И налицо реальная возможность того, что перед нами каким-то образом сохранившиеся дубликаты материалов, уничтоженных «Свитком». Частичные или даже в полном объеме.

— Красота, — усмехнулся я. — А те громилы, что уделали русских бандитов, скрылись с полными карманами микрофишей и, возможно, ключом от того чертова шифра.

Шеф ограничился кивком.

— В книге, над которой работал Юрген Фройнд, упоминался и Генрих Хекель. Это семейство более века было связано с естествознанием. Эрнст Хекель, умерший в тысяча девятьсот девятнадцатом году, являлся известным биологом, сделавшим большой вклад в науку. А вот сын его брата, Генрих, оказался истинным монстром. Он тоже был ученым, но его интерес составляла евгеника. И Юрген в ходе своего исследования неопровержимо доказал, что именно Генрих Хекель ввел в обиход Гитлера и его приспешников понятие «Lebensunwertes Leben».

— Бог ты мой! — воскликнул я. А когда Грейс с Глюком вопросительно ко мне повернулись, перевел им страшную в своей парадоксальности фразу: — «Жизнь, недостойная жизни».

«Дека».

Воскресенье, 29 августа, 5.32.

Остаток времени на Часах вымирания:

78 часов 28 минут (время местное).

— Почему до сих пор ничего нет?

— Надо немного повременить, патрон, — повернулся от монитора компьютера Отто.

— Сколько можно! — нетерпеливо фыркнул Сайрус. — Ты уверен, что координаты у них правильные?

— Несомненно. Все выверено до тонкостей, и команда, должно быть, уже на земле. Операция полевая, высадка с проникновением на территорию, так что требуется бдительность и осторожность. Пусть делают свою работу.

— Я хочу знать, что происходит. И желаю быть проинформирован сразу, как только убьют Париса или Гекату. Сию же минуту!

Отто кивнул, но не ответил. Честно сказать, команды и требования эти были излишни: нервы и так на взводе. Верный признак того, что патрону пора принять очередную порцию таблеток. Но уговорить его на это не так-то просто, учитывая, что в таком состоянии Сайрус может в любую минуту разразиться сокрушительным приступом гнева. Физически это не страшно, а вот для плана прямая угроза. За прошедшие несколько лет припадки бешенства у Сайруса не раз приводили к порче ценного оборудования, а то и смерти либо увечью кого-нибудь из ключевого персонала. А все горячность патрона, неизбежно сказывающаяся на ходе выполнения работ, из-за чего в итоге страдал график запуска Волны вымирания.

Близящаяся дата 1 сентября была назначена Сайрусом в одну из его капризных фаз: он пожелал таким образом отметить открытие немецким астрономом Карлом Хардингом астероида Юнона. Сайрус настаивал, что до этой даты астероид существовать не мог, поскольку именно в этот день Бог создал его в качестве знака. Хотя лично Отто предпочитал прежнюю дату запуска Волны: 20 мая, юбилей закладки Аушвица. А до этого было еще 30 апреля, годовщина самоубийства фюрера. Но теперь… В общем, первое так первое, сентябрь так сентябрь: к черту всю эту астрономию. Лишь бы не позже: надоело переносить.

Вторая и третья Волны вымирания были уже спланированы и выстроены, причем загодя, с опережением графика. Если четко его придерживаться, то глобальный выход этнически специфицированных патогенов к маю следующего года достигнет критической насыщенности. По прогнозам компьютерных моделей, к следующему сентябрю из числа «посконных народов» вымрет примерно миллиард. А через пять лет людей на планете останется вообще не больше миллиарда — и если к той поре не изобретут противоядия, то наконец навсегда исчезнут все эти черные, желтые и краснокожие этносы. И латиносы. Ну и, понятно, евреи. А возможно, и славяне. У Отто эта мысль вызывала, по сути, эротическое возбуждение, куда более интенсивное, чем когда-то женщины. Новый Порядок был планом не просто совершенным, но еще и осуществимым.

Если бы еще Сайрус потерпел без этих своих таблеток.

Впрочем, когда они захватят «Фабрику драконов», шеф, может быть, остепенится: как-никак, столько новых игрушек. Но пока информации о выполненном задании не поступит, настроение у него будет прыгать из крайности в крайность.

Надо бы найти какую-то уловку, чтобы патрон принял таблетки. А то, не ровен час, препарат придется вводить выстрелом дротика. Хотя такое уже бывало, так что не впервой.

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Воскресенье, 29 августа, 5.33.

Остаток времени на Часах вымирания:

78 часов 27 минут.

— Жизнь, недостойная жизни, — медленно повторил Глюк. — Да-а, ребята. Гниловато как-то.

— Это основной лозунг нацистской евгеники, — пояснил Черч. — Относится ко всем людям или группам людей, которые, по их убеждению, не имеют права на жизнь.

— Да если дать этим козлам волю. — Глюка явно проняло, — то половине из здесь сидящих не жить: не вписываются в каноны высшей расы.