В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945 - Юрий Владимиров

Было примерно 7 часов утра, когда я вышел на шоссе. В лесу щебетали птицы. Я бодро и весело шел к городу, совсем не думая, что впереди меня могут ждать какие-либо неприятности. Я представлял, как встречу наших бойцов и командиров и буду просить принять меня в армию. Город уже показался, и вдруг раздалась команда: «Стой, стой!» Два немецких пехотинца преградили мне дорогу. Мне пришлось поднять руки и дать немцам убедиться, что у меня нет оружия. После этого меня отвели в штаб обороны города, чтобы допросить. Таким образом, я второй раз и очень нелепо оказался в плену у немцев.

Когда до города осталось совсем недалеко, я увидел слева от шоссе зенитную батарею, которая раньше дислоцировалась недалеко от Цшорнау. Возле одной из пушек я заметил русских зенитчиков, которым тогда наши пленные не давали общаться с Тамарой, Дусей и другими советскими девушками. Лица у них были хмурыми, но они помахали мне. В Каменце нам навстречу неожиданно вышел знакомый мне мастер Георг с пивного завода. Он окликнул меня по имени и спросил, каким образом я оказался в такой ситуации. Мне пришлось отвечать по-немецки, отчего мой сопровождающий совсем растерялся. Вроде в шутку мастер предложил конвоиру отпустить меня в город одного, так как я никому не причиню вреда. Но конвоир ответил: «А где же гарантия, что теперь он не подослан русскими в качестве шпиона? Это надо выяснить».

Естественно, мастер заинтересовался, что же со мной произошло. Пришлось соврать, что позавчера на колонну с пленными налетели самолеты и пленным пришлось разбежаться и укрыться в лесу, а на следующий день, взобравшись на дерево на вершине горы, я увидел над ратушей города белый флаг и сделал вывод, что теперь в Каменце находятся русские войска.

Конвоир и мастер подтвердили, что, действительно, группа жителей установила белый флаг, но очень скоро в город вступило большое соединение войск СС. Этот флаг сняли и даже расстреляли кого-то из жителей.

Пока мы двигались по городу, я увидел еще несколько знакомых немцев, каждый из них поздоровался со мной. Это обстоятельство наконец убедило ефрейтора, что я действительно старый пленный. Но конвоир все же полагал, что я мог побывать у противника и получить какое-либо разведывательное задание.

Около ратуши меня окликнул проходивший мимо старый мастер – сорб Йохан. Он неожиданно набросился на меня с обвинением: «Ты лгун, Юрий. Ты говорил, что русские добрые люди и наши братья. А они – изверги, пришли и изнасиловали наших жинок и дочек, хотели убить меня. Я еле убежал в Каменц. Как жить?» – «Не знаю, не знаю», – ответил я по-сорбски и поспешил отойти от Йохана. А бедный сорб, славянский брат, смотрел нам вслед с горькими слезами на глазах…

Наконец мы подошли к зданию штаба обороны города. Конвоир завел меня внутрь здания и доложил какому-то пожилому лейтенанту, что «привел захваченного рано утром русского пленного для выяснения, не является ли он разведчиком русских».

Не успел конвоир сказать это, как открылась дверь кабинета и из нее вышел немец с небольшой бородкой. «Юрий, Юрий, доброе утро! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?» Этим немцем оказался мясник, у которого мы недавно работали на скотомогильнике. Я объяснил ему, что меня, наверное, хотят расстрелять как шпиона. Он моментально позвал из кабинета подполковника, который тут же приказал немедленно отвести меня к четырем другим пленным, которых тоже задержали вчера утром. Итак, я был спасен.

Охранник привел меня к зданию городской тюрьмы. К моему удивлению, тюремщик был со мной очень любезен, особенно когда узнал, что я говорю по-немецки. По полутемному коридору мы дошли до небольшой камеры, на двери которой имелось окошко для контроля за заключенным и подачи ему пищи. Охранник впустил меня в камеру, где я увидел сидевших на полу на своих шинелях… Андрея Маркина, Толю Шишова, Женю Волчанского и Сашу Гуляченко. Они радостно меня приветствовали и сразу поинтересовались, найдется ли у меня хоть что-нибудь поесть. Я достал все имевшееся у меня съестное. Хотя мои товарищи были страшно голодны, они с большой точностью поделили еду на четыре части, а хотели на пять, но я отказался, сказав, что утром хорошо поел. В камере были небольшой стол и стул, у потолка висела электролампа, но она не горела, так как не работала электростанция, не работал и водопровод, поэтому еду запивали из ведра, стоявшего в камере.

Ребята рассказали мне о своих приключениях. Бросив телегу, которую они везли, они спрятались в лесу и ждали там наступления темноты, чтобы дойти до канализационной станции, где Андрей и Василий устроили бункер с запасом продуктов. Ночью, когда в районе аэродрома все стихло, они направились к железной дороге, по шпалам подошли к шоссе, откуда затем хотели добежать до бункера. Однако по краю шоссе они наткнулись на цепь немецких солдат. Раздались автоматные очереди, в результате чего Саша Гуляченко получил сквозное ранение правой ноги. Ребята закричали по-немецки: «Не стрелять!» – и сдались в плен. В комендатуре они сказали, что отстали от своей колонны.

В середине дня дверь камеры открылась, и к нам вошли один из надзирателей тюрьмы и врач в белом халате с набором медикаментов. Надзиратель попросил меня быть переводчиком для врача, который «из гуманных соображений» вызвался помочь раненому. Он внимательно осмотрел и прощупал рану, заявив, что, к счастью, пуля не задела кость и поэтому рана может зажить очень скоро. Потом, смазав рану йодом и еще чем-то, он перевязал ее свежим бинтом и обещал посещать Сашу каждый день.

Хорошее отношение к нам окружающих немцев мы объяснили себе тем, что все в городе были абсолютно уверены, что скоро в Каменце будут русские, и надеялись, что их заслуги перед пленными новая власть соответственно оценит. Как бы в подтверждение этому, в камере опять появился тот же надзиратель, который привел пожилых мужчину и женщину, доставивших нам в бидоне горячий суп, а также хлеб и сваренные картофелины. Отмечу, что врач действительно приходил к Саше каждый день, пока мы пребывали в тюрьме. Кроме того, нас часто посещали и другие горожане, приносившие еду, благодаря чему ребята не так сильно голодали. В тюрьме давали, и то нерегулярно, лишь обед в виде жидкой баланды и иногда по кусочку хлеба весом 150–200 граммов. Я же в это время почти всегда бывал сытым, так как уже через день после водворения в тюрьму меня начали ежедневно уводить с утра на работу до вечера в помощь поварам военной кухни во дворе гостиницы «Леман», откуда я приносил ребятам кое-что из еды в карманах шинели или в ведре. Им же доставалась и почти вся моя «казенная» еда. Оказывается, эту работу я получил по рекомендации мясника, с которым накануне встретился в ратуше.

Кроме нас, в тюрьме находились в основном немцы и немки, и в частности те, которые вывесили белый флаг над ратушей. Их количество еще более возросло после второй попытки вывесить там же флаг капитуляции. К этим заключенным отношение надзирателей было даже хуже, чем к советским пленным.

Определив меня работать на кухню, немцы предупредили, что если я убегу оттуда, то немедленно будут расстреляны мои товарищи. Пришлось принять это к сведению.

Недолгий путь до гостиницы «Леман» и обратно я совершал в сопровождении вооруженного штыком старшего ефрейтора, назвавшего себя Матиасом. От него я по дороге узнал, что на кухне готовят пищу для начальствующего состава штаба обороны города, а также для военнослужащих ближних оборонительных позиций.