Джульетта - Энн Фортье

Но кроме того факта, что наши средневековые тезки тоже были близнецами, между нами было мало схожего. Они жили в эпоху, когда женщины были безгласными жертвами мужских ошибок; мы же, благодаря прогрессу, были вольны совершать собственные ляпы и кричать о них так громко, как нам заблагорассудится.

Только когда мы продолжили читать дневник маэстро Амброджио, два очень разных мира, наконец, нашли общий (я бы даже сказала - универсальный) язык: деньги. Свадебным подарком Салимбени стал венец с четырьмя крупными драгоценными камнями - двумя сапфирами и двумя изумрудами; видимо, именно эти сапфиры впоследствии были вставлены в глаза статуи на могиле Джульетты. Но сон сморил нас, не дав дочитать главу.

Я проспала всего часа три, когда меня разбудил телефон.

- Мисс Толомеи, - прочирикал диретторе Россини, наслаждаясь своей ролью ранней пташки. - Вы уже встали?

- Сейчас, да. - Я поморщилась, взглянув на наручные часы, - было девять утра. - Что случилось?

- К вам пришел капитан Сантини. Что мне ему сказать?

- Уф… - Я оглядела бардак в номере и мирно сопящую на кровати сестрицу. - Я спущусь через пять минут.

Разбрызгивая капли с мокрых после скоростного душа волос, я кинулась по лестнице, прыгая через ступеньку, и увидела Алессандро на скамейке в сквере перед отелем, рассеянно игравшего цветком магнолии. При виде его у меня потеплело на душе, но едва он поднял глаза и встретился со мной взглядом, я вспомнила о фотографиях в мобильном, и покалывающее счастливое предчувствие немедленно перешло в жгучее сомнение.

- Бодрое утро! - с наигранной радостью сказала я. - Есть новости о Бруно?

- Я заходил вчера, - сказал он, задумчиво глядя на меня. - Но вас не было.

- Не было? - с хорошо разыгранным удивлением сказала я. В своем ажиотаже после свидания с Ромео-байкером на башне Манджия я совершенно забыла о встрече с Алессандро. - Странно. Непонятно. Так что же сказал Бруно?

- Не много. - Алессандро отбросил цветок и встал. - Он мертв.

Я беззвучно ахнула.

- Как, вот так внезапно? Что случилось?

Пока мы медленно шли по городу, Алессандро объяснил, что Бруно Каррера, ограбивший сейф в музее Пеппо, утром был найден мертвым в своей камере. Трудно сказать, было то самоубийство или кто-то свой заставил его замолчать, но, подчеркнул Алессандро, требовался не просто фокус, а настоящее волшебство, чтобы повеситься на старых растрепанных шнурках ботинок, не порвав их своим весом.

- То есть вы намекаете, что его убили? - Несмотря на отвратительный характер, поведение и пистолет, мне стало жаль Бруно. - Кто-то не хотел, чтобы он заговорил?

Алессандро подозрительно взглянул на меня, словно я знала больше, чем говорю.

- Судя по всему, да.

Фонтебранда, старый общественный фонтан, которым пользовались до самого проведения водопровода, находится на широкой открытой площадке у подножия сбегающих вниз перепутанных средневековых улочек Сиены. Это целое здание, сложенное из старинного красноватого кирпича, с глубокими арками, образующими галерею, к которой ведут широкие ступени, густо заросшие сорняками.

Сидя на кирпичном бортике рядом с Алессандро, я смотрела на прозрачную зеленую воду большого каменного бассейна и любовалась калейдоскопом солнечных бликов на древних стенах и сводчатом потолке.

- Знаете, - сказала я, с трудом воспринимая всю эту красоту, - ваш предок был настоящим куском дерьма!

Алессандро удивленно засмеялся - нерадостным смехом.

- Вы хоть не судите меня по моим предкам!… И прошу вас, не надо копировать свою прародительницу.

«А по фоткам на мобильнике моей сестрицы тебя судить можно?» - подумала я, наклонившись и опустив пальцы в воду, но вслух сказала:

- Тот кинжал… Можете оставить его себе. Вряд ли Ромео когда-либо захочет его забрать. - Я поглядела на Алессандро, страстно желая назначить кого-нибудь виновным за все преступления мессира Салимбени. - Какая ужасная смерть… С другой стороны, он же не умер и вернулся, чтобы спасти ее.

Секунду мы молчали. Алессандро улыбался, я сидела нахмурившись.

- Бросьте, - сказал он, наконец. - Вы живы; смотрите, вон солнышко сияет. Именно в этот час нужно сюда приходить: свет проходит через арки и освещает воду. Позже Фонтебранда становится темной и холодной как грот. Вы ее не узнаете.

- Странно, - пробормотала я, - как все может измениться за несколько часов.

Если Алессандро и понял намек, то виду не подал.

- У каждого явления есть своя темная сторона. Но зато так жить интереснее.

Несмотря на подавленное настроение, я не удержалась от улыбки при этом образце мужской логики.

- Мне пора испугаться?

- Как сказать. - Он снял пиджак и положил к стене арки, глядя на меня с вызовом. - Старики говорят, что Фонтебранда обладает особой силой.

- Продолжайте. Я скажу, когда станет страшно.

- Снимите туфли.

Я невольно расхохоталась.

- О'кей, я испугалась.

- Давайте, вам понравится. - Я смотрела, как он стянул собственные туфли и носки, закатал штанины и опустил ноги в воду.

- Вас что, на работе не ждут? - спросила я, глядя, как он болтает ногами.

Алессандро пожал плечами.

- Банку больше пятисот лет; как-нибудь простоит часок без меня.

- Что там насчет особой силы? - не удержалась я, скрестив руки на груди.

Он секунду подумал и сказал:

- Считается, что существует два вида безумия: творческое и разрушающее. Вода из Фонтебранда, по поверью, сделает человека безумным, pazzo, но в хорошем смысле. Это трудно объяснить… Почти тысячу лет мужчины и женщины пили эту воду, и их охватывало священное безумие. Некоторые становились поэтами, другие - святыми; самая знаменитая из них, святая Екатерина, выросла буквально здесь за углом, в Ока, контраде Гуся.

Меня с утра подмывало спорить с каждым его словом и не позволять отвлечь себя сказками, поэтому, я упрямо покачала головой.

- Вся святость этих женщин в том, чтобы уморить себя голодом или сгореть на костре. Как можете вы называть это творческим экстазом? По мне, так это банальное помешательство.

- Для большинства людей, - возразил он с улыбкой, - швырять камнями в римских полицейских тоже помешательство. - Он захохотал при виде моего лица. - А ведь вы не касались чудесной воды даже подошвами.

- Я только хочу сказать, - продолжала я, сбрасывая туфли, - что все зависит от ракурса. То, что кажется вам креативным, может показаться мне разрушительным. - Не без внутренней борьбы я осторожно опустила ноги в воду. - Все зависит от того, во что вы верите или на чьей вы стороне.

Я не могла понять его улыбку.