Убийца по вызову - Алексей Макеев

– Спасибо тебе за Ильича, – сказал Лев, протягивая ему руку, которую тот крепко пожал. – Можно сказать, он в понедельник второй раз на свет родился. Чудом выжил!

– Ну и слава богу! – с облегчением произнес Павел. – Я был уверен, что вы все правильно поймете.

– А теперь садись и рассказывай, откуда у этой поганой истории ноги растут, – потребовал Лев. – Вы же наверняка вчерашнюю пресс-конференцию Ольги Леонидовны видели, так что понимаете, что меня интересует.

– Черт, даже не знаю, с чего начать! – задумался Павел. – Ладно, начну, как получится, а вы, если что-нибудь узнать захотите, спрашивайте. В общем, все было нормально. Ильич, когда у Болотина работать начал, всех, как в армии, построил. Кое-кто ушел, потому что к более вольной жизни привык, а на их место ваши, то есть милицейско-полицейские пришли. А для них Ильич – бог и царь. Когда та проверка началась, Игорь Петрович и Ильич, можно сказать, в воздухе жили: не успели из одного города прилететь, как в другой надо. И ведь не нашли же ничего криминального, только Болотину все нервы вымотали. Он Ильичу постоянно говорил, что без него не выдержал бы. Опять нормальная жизнь началась. Летом Петр Игоревич с сыном к отцу переехали.

– Почему? – тут же спросил Гуров. – Насколько я помню, у него с женой своя квартира есть. Что случилось?

Павел повернулся к Оксане, и та робко заговорила:

– Понимаете, я у Болотиных давно работаю. Игорь Петрович при мне на Ольге Леонидовне женился, и девочки при мне родились, поэтому я все про эту семью знаю. Болотин был против, когда его сын на Галине жениться решил. Она, конечно, красивая очень, но такая… – Она чуть было не выругалась, но вовремя нашлась: – Легкомысленная. В общем, он говорил сыну, что ей от него только деньги нужны, а тот влюбился без памяти и ничего слышать не хотел. Это Ольга Леонидовна уговорила мужа на их брак согласиться, сказала, что она ему тоже не была ровней, а ведь хорошо живут. И некоторое время все шло нормально, Гоша у них родился. А этим летом Петр Игоревич Галину с любовником застал прямо в постели. Он сказал, что с ней разведется и Гошу себе заберет, а она заявила, что Гоша не его сын. Только Петр Игоревич все равно Гошу забрал и к отцу переехал. Сделали анализ ДНК, и оказалось, что Гоша все-таки сын Петра Игоревича. Болотин настоял, чтобы его сын с Галиной развелся и Гошу у нее отсудили. Так они и остались жить у них. Галина приезжала, с Гошей встречалась, никто ей этого не запрещал. А тут выяснилось, что она опять беременна, и она заявила, что это сын Петра. Болотин сказал, что они будут выяснять, чей это ребенок, после того как он родится.

– Почему Гоша в машине оказался?

– Так каникулы же. А он очень любит… – Она осеклась и поправилась: – Любил у папы и дедушки на работе бывать. Вот они его с собой и взяли.

– А почему Петр Игоревич не поехал на своей машине?

Оксана смутилась так, что залилась краской, и тихо сказала, глядя в сторону:

– Он после этой истории сломался, пить начал. Сильно. Его даже лечили втайне ото всех. Вроде бы помогло, а в сентябре… он после той истории сорвался. Вот Игорь Петрович с тех пор его далеко от себя и не отпускал. На работу вместе и домой вместе. И в офисе приказал за ним следить, а то он мог уйти с работы в бар или ресторан.

– Да-а‑а! Дела! – вздохнул Гуров. – Ладно, с этим понятно. Что это за история по поводу того, что охрана обнаглела и в открытую хозяевам хамила? Мне очевидец рассказал, как парни из охраны, рискуя жизнью, Болотина с сыном и внуком и водителя с охранником из горящей машины доставали.

– История непонятная, – развел руками Павел. – Когда это началось… Ну, после похищения девочек… Я парней стыдил, как мог, а потом мне Ильич тихо сказал: «Не лезь! Так надо!»

– И ведь, самое главное, я случайно услышала, как Игорь Петрович и Садовников наедине между собой разговаривали, причем совершенно нормально, – встряла уже немного освоившаяся Оксана. – Василий Ильич спросил: «Ну, и долго мне еще сволочь из себя изображать?», а Игорь Петрович ему в ответ просительно так: «Ильич! Потерпи еще немного! Ты же знаешь, мне совсем чуть-чуть осталось!» А о чем шла речь, я не знаю.

– А когда это было?

– Да где-то в начале декабря.

– Ничего, вот поправится Садовников настолько, чтобы с ним можно было поговорить, тогда и узнаем, – успокоил ее Лев. – Насчет того, что весь дом прослушивался и просматривался, что-нибудь сказать можете?

Павел с Оксаной переглянулись, пожали плечами, и она недоуменно произнесла:

– Не знаю я, с чего Ольга Леонидовна это взяла. Девочки-горничные везде ведь лазают, пыль вытирают, и все в этом духе, но они никогда ничего подозрительного не видели, они бы мне точно сказали.

– Но ведь она объяснила, что поняла это после того, как Садовников проболтался, повторил то, что она ночью мужу в постели говорила, – объяснил Гуров, но, подумав, добавил: – Хотя, если они зачем-то разыграли этот спектакль, Болотин мог ему сам подсказать нужные слова. Ладно, пойдем дальше. Что случилось в понедельник?

– Ну, Игорь Петрович с сыном и внуком уехали, Ольга Леонидовна села с девочками позаниматься – они же дома учатся. А потом пришел один из охранников и сказал, что ей из школы звонят, и Ольга Леонидовна пошла поговорить, – начала рассказывать Оксана.

– Это все было при тебе? – уточнил Гуров.

– Нет! – покачала она головой. – Я сейчас объясню. Моя комната примыкает к детской, и между ними есть дверь. Когда они были маленькие, я ее всегда держала открытой, чтобы постоянно слышать, как они там. Потом девочки выросли, дверь закрыли, но не заложили, а просто с их стороны поставили большое зеркало – они любят перед ним вертеться, а с моей – ковром завесили. Поэтому я просто слышу все, что происходит у них. Вот и в этот раз слышала.

– Понятно, давай дальше! – кивнул ей Гуров.

– Поговорить-то она поговорила, но пришла потом ко мне. Да такая бледная – я думала, в обморок сейчас упадет. Но она посидела, воды попила, успокоилась и шепотом мне сказала: «Игоря Петровича пытались убить. Он один выжил, остальные погибли. Он сейчас в больнице. Я еду к нему. Когда вернусь, не знаю. Я здесь верю только тебе и Павлу. Оставляю девочек на вас. Если с ними что-нибудь случится, на другом краю света, под землей, под водой найду и своими руками убью». Знаете, я ее такой никогда не видела, мне даже страшно стало. Я ее хотела проводить, но она отказалась, велела мне к девочкам идти. Ну, я пошла, сказала им, что мама по срочному делу уехала, и стала с ними играть… Потом Павел заглянул, я хотела ему все рассказать, а он, оказывается, уже все знал – те ребята, что с Игорем Петровичем уехали, позвонили и в дом, и Садовникову. Ну, дальше все было спокойно, девочки пообедали, потом позвонила… – Она замялась, покраснела и посмотрела на Павла, словно советуясь: говорить или не говорить.

– Да говори все, как есть! – решительно заявил он. – Лев Иванович все правильно поймет.

– В общем, Мария Строева позвонила, – отведя взгляд в сторону, продолжила девушка. – Велела мне собрать для Ольги Леонидовны вещи, которые ей в больнице могут потребоваться, потому что она там на две недели одноместную палату сняла, чтобы рядом с мужем быть. А еще несколько платьев и костюмов. Я очень удивилась, зачем они ей в больнице, но ничего не сказала. И Строева пообещала приехать к восьми часам, чтобы забрать сумку.