Огромный черный корабль - Федор Березин

Скачек тока привел в активность детонатор и не слишком углубленный подземный взрыв состоялся. Заряд назывался нейтронным, поэтому в рекламных военных проспектах это особо подчеркивалось, принося армии авансом дивиденды на почве гуманизма. Однако, в голой действительности, это был просто атомный заряд искусственно пониженной мощности со специальной оболочкой. Последовал солидный выброс грунта. Два гигантских трехствольных танка попали под непосредственное действие ударной волны и оплавлено-покореженные, попытавшись взлететь, опрокинулись. Еще восемь машин солидно тряхнуло, несмотря на специальные сиденья, почти весь экипаж получил сотрясения мозга и переломы, однако сила этого боеприпаса была все-таки в потоке частиц нейтрального заряда. И хотя карманные дозиметры танкистов, не среагировали на такой вид излучения, оно пронзило насквозь их многослойную броню и их самих. Броне это было, в некотором смысле, до лампочки, однако, предметы содержащие избыток воды, а, как известно, человек прямоходящий довольно водянистое существо, среагировали на быстрые нейтроны своеобразно, например, костный мозг перестал вырабатывать кровяные шарики. Люди, не убитые взрывной волной, в нескольких ближайших, не могущих их защитить, железных коробках, сразу почувствовали головокружение, тошноту и все остальные признаки лучевой болезни наибольшей тяжести. Кое-кто умер в течение ближайших пятнадцати минут, а остальным светило еще долго хвататься за соломинку бессмысленной надежды. Не ощущаемое ни какими органами чувств, а следовательно, по взглядам философов прошлого, не существующее излучение, за время тления сигареты, сделало их всех смертельно больными инвалидами.

Словно освобожденный из бутылки джин, раз спущенное с тормозов зло приобретало все более страшный оскал. Но и ему служащие боги должны были, хоть иногда, делать перерыв между закусками. Обстрел несчастного города прекратился: обе враждующие стороны зализывали раны.

Только КУНС Баркапазер получал новые в отделе дознания «военной патриотической полиции»

– Ну, здесь младенец справится, – сказал еще до начала боя бывший имперский бас-сержант Лемб, взобравшись на развалины. – Давай, Асси, закрепись вон на том здании, будешь у нас корректировщиком. Сейчас мы раскрутим нашего господина Лумиса на лишний передатчик.

– Нет у них тут, сержант, никаких «господинов», – съязвил Асси, сверкая малочисленными зубами, – равенство как есть.

– Ценю твой юмор, рядовой, – не поворачивая головы, прокомментировал начальник расчета, – да только не верю я этим байкам. Мерзкое существо человек, и как не маскирует он свое естество, один черт, луна Мятая меня забери, оно лезет наружу. Вот смотри, с кем мы сейчас воюем? С такими же равными (не чета нам с тобой), их же собственными братьями-революционерами. Так?

– Знаете, бас-сержант, мне так даже спокойней. Лучше уж этих, чем свою родную тяжелую пехоту ложить.

– Верная мысль, Асси. Ты, брат, у меня умнеешь на глазах. Давай дуй. Не забудь бинокль.

Они сползли с насыпи. Где-то вдали, за развалинами, и заготовками для развалин, ухнуло, и еще раз ухнуло, а потом звякнуло, близко, – лопнуло самое стойкое во всем квартале окно – долгожитель среди своих стеклянных братьев.

А через час, их мины уже накрыли десятерых «мангустов» решивших попытать счастья в прорыве линии обороны.

– Все, сержант, – сказал в ухе Асси, – там нет ни одного живого.

Лемб поднял руку и Цис разочарованно уложил обратно в ящик заготовленную мину.

– «Колдун», прекратите стрельбу! – подал голос Лумис на этой же частоте. – Не будем разрушать вход в их конуру, я очень хочу, чтобы они поумнели.

– Конечно, «Резак», будь зде. Сидим смирно как овечки.

– Знаешь, «Колдун», ты полностью соответствуешь своему позывному. Там, похоже, нет даже единственного раненого, сплошное мясо. Веселенькая у нас работенка, правда, «Колдун»? А сейчас быстренько смените позицию, пока нам дали перекурить. Загнанные в угол «мангусты», нам конечно не страшны, а вот локаторы легионеров могли по полету мин засечь ваше гнездышко.

– Понял, «Резак», приступаю.

План Ругана работал. Вместо того, чтобы вплотную заняться подавлением мятежа в столице и сапогами имперской пехоты растоптать этот рассадник крамолы, оба центра власти: новоиспеченный Правительственный Комитет и Император вцепились друг другу в глотку. Поскольку комитет еще не успел достаточно укрепиться, а Император за эти дни потерял многих сторонников: силы, а пропорционально им и нерешительность оказались примерно равны. Повстанческий совет внушал довольно серьезные опасения, особенно своей постоянно льющейся на телевизионные и радиоканалы пропагандой, но, так как, его территориальная экспансия вширь уперлась в плотное блокадное кольцо, он перестал представлять из себя «опасность номер один» для власть предержащего клана. Наоборот, само его существование развязывало руки для всяких темных делишек, по устранению непосредственных конкурентов. Между делом, проблему с надоевшим всем информационным центром решили: атомные крепости обстреляли район его местоположения, и когда огромная полуторакилометровая телевизионная башня рухнула, пропаганда революционеров стала иметь более локальный характер.

В силу стечения обстоятельств, никто теперь не знал о еще одном факторе приближающемся к критической точке. О нем и до этого подробно знали считанные единицы, даже среди военной верхушки, но теперь, после гибели министра тотальной обороны и некоторых его сторонников, в армии не знал вообще никто.

Вспомнил об этом факторе сам Император, когда вечером, сидя в подземной загородной резиденции, решил сыграть в одну из уважаемых им настольных тактических игр. В эту простенькую игрушку, основанную на бросании двенадцатиграного (по количеству рабочих поверхностей) кубика и передвижение игрушечных танков по клеточкам, умели играть все придворные, поскольку каждый тайно мечтал стать когда-нибудь постоянным партнером государя на этом поприще, что обещало немалые блага при столь непыльном занятии.

Император Грапуприс сел за стол, напротив трех, уже разместившихся в «боевых» креслах, участников, глянул на игрушечную карту и внезапно переменился в лице.

– Прихлопни Мятая луна! – в сердцах воскликнул он. – Как же это я запамятовал? Число, какое сегодня число?

Ему подсказали.

– О солнца небесные! – взвыл Император. – Вон, все вон! Подайте сюда Кита и этого нового армейского министра, как его бишь?

Через двадцать минут и Кободи Морот, и новый министр тотальной обороны – пяти-звездный маршал Папаран явились при светлы очи.

– Вы, раздави Мятая, знаете какое нынче число? Вы, вообще, о чем думаете?

Вызванные молчали, не ведая, куда он клонит.

– Маршал, вы принесли карту оперативной обстановки?

Папаран стал поспешно извиняться. За картой послали.