Гадалка для холостяка - Анна Белинская

работы. Успеешь еще. Наработаешься, — объясняет, как ребёнку, и целует незатейливо в нос.

Не знаю… хотя понимаю, что Илья прав. Мы женаты и, если он сделал такой шаг, значит, он готов брать на себя ответственность за нашу семью. Но мне сложно с этим смириться. Потому что я не знаю, что это такое. В семье, где я росла, я видела работающего в три смены отца и упахивающуюся мать, но я не уверена, как правильно. Один год… мне осталось доучиться год, и у меня будет на руках диплом о высшем образовании. Год, который я буду учиться на бюджете и, если у меня будет полно времени, я постараюсь сделать так, чтобы за этот учебный год я получала стипендию! Стипендию! Я буду ее откладывать и … И почему я до этого не додумалась сразу?!

Хитро улыбнувшись, согласно киваю Илье.

— Мне не нравится, когда ты так смотришь, — отстраняется от меня Илья и шарит по моему лицу, выискивая разгадки. — О, нет. Говори, засранка, — начинает щекотать меня за подмышки, — что уже придумала? Я надеюсь, что не увижу в нашем доме развешанных пауков и жаб, когда приду с работы?

Хохочу и прижимаю руки к бокам, начиная от смеха икать.

— Нууу… — смеется Илья, когда я, громко икнув, хрюкаю. — Развеселил поросенка. Пошли, давай, — берет меня за руку и тянет к двери. Икота начинает приносить боль в животе, но прекратить смеяться я не могу.

— Нет, — кручу головой. — По отдельности.

— Ян, ну че за дела?

— Неет! Сначала я выхожу, потом ты.

— Ян, мы женаты. Тем более ты больше не моя студентка. Ты экзамен сдала? Сдала. Всё.

— Это у тебя всё, Миронов. А у меня еще два экзамена впереди.

— Ладно. Держи ключи. Иди в машину, а я пока ведомости на кафедру закину. Шуруй, — поддав мне под зад для ускорения, направляет в сторону выхода.

Сегодня у Ильи был последний экзамен. Последний — это не игра слов, это буквально. Мой муж написал заявление об увольнении. Он собирается плотно заняться бизнесом, не распаляясь на несколько работ, ну а я… я его не отговаривала! Я же не дура! А то найдется еще какая-нибудь ушлая студентка, и будет строить моему доценту глазки. Ну уже нет! Миронов мой! И к тому же, ну как мы сможем находиться в одном корпусе и не лапать друг друга? Я точно не смогу! У меня мироновильянка! А это, на минуточку, очень страшное заболевание, от которого мои трусики все время мокрые!

* * *

— Проходите, мои хорошие. Яночка, вот твои тапочки, — суетится Аглая Рудольфовна, встречая нас на пороге. Илье женщина даже не предлагает. На его лице красноречиво написано, что он об этом думает. Благодарно улыбаюсь и надеваю домашние тапки. — Илюша, рулька получилась высший пилотаж, — хвастается ба. — Так, руки мыть и за стол. Горячее остывает, — распоряжается.

Мы с Ильей весело переглядываемся и послушно следуем в ванную.

Каждую субботу мы традиционно обедаем у Аглаи Рудольфовны, но сегодня особый повод: мы с Ильей расскажем, что собираемся пожениться. У нас даже дата свадьбы уже назначена.

Ни она, ни мои родители, никто не знает о том, что мы официально женаты, но посвящать в это родню мы не планируем, решив, что проведём выездную регистрацию с кольцами и бракосочетанием для них и для себя как положено! Я, вообще-то, хочу белое свадебное платье надеть! Я же девочка!

К моим родителям мы поедем завтра. Они еще ни разу не видели Илью, но заочно с ним знакомы. Не представляю, как будет выглядеть знакомство и прошение руки одновременно, при условии того, что мы женаты, но я уверена в своем мужчине и в том, что он очарует мою семью.

Я не стесняюсь своей семьи даже при том, что в нашей скромной квартире самые дорогие вещи — будут надеты на мне. Илья тоже не из семьи олигархов. Поэтому моего мужа ничем не испугаешь.

Взявшись за руки, идем в зал. Пахнет отменно. От волнения перед экзаменом я не успела позавтракать и мой желудок напоминает об этом.

— Степан Васильевич, добрый день, — здороваюсь с кошаком, развалившимся на шикарном диване с пультом от телевизора в лапах.

Бросив на нас равнодушный взгляд, кошак продолжает смотреть «Битву экстрасенсов».

— Тунеядец, — бурчит Миронов, глядя на Степана Васильевича.

Смеюсь.

У этих двоих война.

Они не выносят друг друга и постоянно вытворяют всякую дичь. Здесь, у Аглаи Рудольфовны дома, куда Илья определил кота в тот же день, когда забрал меня себе.

Когда ба увидела Васильича, у нее случилась любовь с первого взгляда. Я даже помню, как она причитала: «Какой хиленький, какой слабенький. Некормленый… Где вы его взяли, Илюш?».

«На помойке подобрали», — процедил Миронов, скрипя зубами и получив лапой по подбородку.

С того самого дня Степана Васильевича не узнать: он больше не облезлый кошак. Он — СТЕПАН ВАСИЛЬЕВИЧ!!!

С гладкой, блестящей, лощеной шерсткой, с километровыми усами и пузом до земли! Ему не хватает шляпы и трости для полного дворянского набора.

— Мя, — фыркает кошак.

— Поговори мне еще, — парирует в ответ Илья.

Аглая Рудольфовна до сих пор ничего не знает про Белладонну и Степана Васильевича. Мы решили не доводить пожилую женщину до инфаркта. Но Степан Васильич благодарно ежедневно массажирует спину Рудольфовне, и я не понимаю, как она не догадалась сама.

Когда вчетвером усаживаемся за столом, мы с Ильей переглядываемся. Киваю, мол, давай.

— Бабуль, мы с Яной хотим тебе кое-что сказать, — берет слово мой муж.

— О, Господи, — Рудольфовна хватается за сердце одной рукой, а другой — за лапу Степана Васильевича, выискивая мужской поддержки. — Не пугайте, родимые.

Улыбаюсь примилейше, давая понять, что новость приятная.

— Мы решили пожениться, — сообщает Миронов и берёт меня за руку, нежно целуя запястье.

— Батюшки! Степан Васильевич, вы слышали? Матерь Божья! — причитает женщина. — Хвала тебе, Всевышний, — поднимает руки кверху и крестится. — Дождалась старая бабка, — на последнюю фразу Степан Васильевич возмущённо вякает, мол, с этим он не согласен. — Мои ж вы родные! — вскакивает со стула и обнимает нас сзади, сталкивая с Ильей лбами. Целует сначала в мою макушку, потом в темечко моего мужа. — А когда свадьба, Илюш? — наклоняется к