Неизвестная война - Отто Скорцени

Я пытался убедить в целесообразности этой идеи двух высокопоставленных офицеров из Управления военным хозяйством и вооружением Верховного главнокомандования вермахта, которым руководил генерал Георг Томас. Я пригласил их на ужин во Фриденталь, где мы беседовали о серийном производстве «Стена»; офицеры были сдержанны. Встреча происходила весной при хорошей погоде, и после ужина я предложил своим гостям небольшую прогулку по парку. Во время беседы я неожиданно схватил их за руки:

— Извините господа, — сказал я. — Но вы уже мертвы. Вероятно, я тоже.

Они даже подпрыгнули в темноте от неожиданности:

— Мертвые? Мы мертвые?

Один из моих людей, стоявший позади, включил фонари. Держа «Стен» с глушителем, он показал гильзы, лежащие на земле: минуту назад он опорожнил весь магазин, стреляя в воздух.

Техники из министерства вооружения и военного производства, безусловно, находились под впечатлением своей тихой и теоретической «смерти». Лекция с автоматом оказалась не напрасной. Приведу официальный ответ, полученный от сотрудников генерала Томаса:

«В принципе, вы правы. Однако вы должны согласиться, что «Стен» является неточным оружием. А фюрер говорил и повторял неоднократно, что немецкий солдат имеет право на лучшее оружие со всех точек зрения. Поэтому мы не можем брать на себя ответственность за заказ на производство этого автомата (даже с глушителем) — менее точного чем тот, который производится сейчас в Германии. Хайль Гитлер!»

Однако нам известно, что генерал Томас не колебался при принятии определенных решений, значение которых бесспорно. Ссылка на требования Гитлера в области вооружения в качестве причины для отказа в производстве этого оружия была одной из успешно практикуемых форм саботажа.

Выбор Гитлера — Сила его убеждения — Предписание фюрера — Беседа с генералом Штудентом и Гиммлером — Иллюзии рейхсфюрера — «Вы являетесь неподходящим человеком!» — Иллюзии маршала Кессельринга — Цель операции «Аларих» — Бегство Эдды Муссолини, Чиано и их детей — Невероятная двуличность короля Виктора Эммануила III и маршала Бадольо — Сталин «двоюродный брат» Виктора Эммануила! — Предательство, страх и бегство королевского клана — Канарис выходит на сцену — Выдумка об аресте папы — Трудности наших поисков — Муссолини на острове Понца — Дуче должен быть передан англичанам и разыскивался американцами, которые также хотели его захватить — Речь Черчилля в палате общин при закрытых дверях.

Нас было шестеро. Мы стояли в шеренге вдоль стены большого помещения. Подполковник, командующий армией, два подполковника Люфтваффе, штурмбаннфюрер СС и я. Как самый младший по званию, я стоял в конце.

Боковое освещение помещения не давало тени. Перед нами находился длинный стол со штабными картами и цветными карандашами, камин, письменный стол под двумя большими окнами. На стене напротив висела небольшая картина в серебряной рамке, «Фиалка» Альбрехта Дюрера.

С левой стороны открылась дверь. Гитлер вошел в комнату и медленно прошелся перед нами, приветствуя нас открытой ладонью; этот жест мы все отлично знали по фотографиям. Ничего не говоря, он в течение минуты смотрел на нас. Я видел его в третий раз. Первый раз это произошло в феврале 1936 года во время зимних Олимпийских игр в Гармиш-Пантенкархен, а второй — когда я стоял с моими рабочими на строительных лесах на венском Ринге во время триумфального вступления войск вермахта в марте 1938 года.

Сейчас от меня до Гитлера было несколько шагов. Он был одет в белую рубашку с черным галстуком под пиджаком. На груди у него был Железный крест I степени, полученный им в августе 1918 года, и серебряный «Значок за ранение». Его адъютант, Отто Гюнше, сначала сообщил фамилию подполковника, стоящего первым с правой стороны, затем представились четверо моих соседей… Фюрер пожал мне руку, не сводя с меня взгляда. Я поклонился и представился в пяти предложениях. Отойдя на несколько шагов, Гитлер смотрел на нас в течение минуты, затем спросил:

— Кто из вас, господа, знает Италию?

Наступила непродолжительная тишина. Затем мне пришлось ответить:

— Дважды я доезжал на мотоцикле до Неаполя, мой фюрер.

Снова наступила тишина, после чего прозвучал второй вопрос:

— Что вы, господа, думаете об Италии?

Подполковник сухопутных войск ответил, что Италия является нашим войсковым и идеологическим союзником; офицеры Люфтваффе вспомнили об «оси» Берлин — Рим; мой сосед говорил об антикоминтерновском пакте. Когда Гитлер остановился напротив меня, я лишь сказал:

— Мой фюрер, я австриец.

При этих словах он замер и посмотрел на меня. Я даже не моргнул глазом. Он ожидал от меня услышать еще одно предложение? Я молчал. Я все объяснил в нескольких словах: Южный Тироль, наша борьба за возвращение к родине, аншлюс. Пауза затянулась. Я знал, что что-то должно произойти.

— Я хочу побеседовать с хауптштурмфюрером Скорцени, — спокойным голосом сказал Гитлер. — Остальные господа офицеры свободны.

Он отдал им честь. Отто Гюнше вышел, и мы остались одни.

Было примерно 20.30, 26 июля 1943 года. В большом зале в «Волчьем логове» Гитлер познакомил меня с миссией, которую он решил поручить мне. Вот его слова: «Вчера предали Муссолини, и король приказал арестовать его. Дуче является не только моим союзником, но также и другом. Он для меня — воплощение последнего великого Римлянина, и я не могу оставить этого великого человека в беде. Он был слишком легкомысленным; я уверен, что новое итальянское правительство поменяет фронт и передаст Муссолини англо-саксам. Они сначала предали, а затем продали его. Я должен предупредить это».

Мы оба стояли. Гитлер ходил вдоль и поперек комнаты. Казалось, что он разговаривает сам с собой. Потом он остановился напротив меня и опять долго ко мне присматривался.

— Необходимо узнать, где содержится дуче, и освободить его. Вот чего я жду от вас, Скорцени. Я выбрал вас, так как убежден, что вам удастся это сделать. Вы должны выполнить эту операцию, потому что в настоящий момент она является самой важной для ведения войны. Конечно, все детали должны быть сохранены в полнейшей тайне — в противном случае нас ожидает неудача. О вашей миссии знают только пять человек. Вы будете переведены в Люфтваффе, в распоряжение генерала Штудента, который сразу ознакомит вас с некоторыми деталями операции. Я не хочу, чтобы Италия стала ловушкой для моих солдат. Необходимо предотвратить возможность совершения фальшивыми друзьями их гнусного дела. Я лично поручаю вам миссию по обнаружению места заключения Муссолини и освобождению его оттуда, целого и невредимого. Конечно, вы отберете себе людей. Необходимо действовать быстро, очень быстро. Вы понимаете, что речь идет о жизни дуче.

— Так точно, мой фюрер!

Следовательно, дело было не в операции «Франц» или «Ульм», как я предполагал, направляясь в «Волчье логово». У меня в голове промелькнула мысль о моих товарищах в Берлине и Фридентале, которые, наверное, беспокоились обо мне.