Мусульманская Русь - Марик Лернер

Равиль отметил, что сказано без иронии, но не про Аллаха, а Бога вообще, и возмущаться не стал, как и в прошлый раз. Не настолько он религиозен и понимает, с кем имеет дело. Они называют Бога другими именами.

— Умный правитель должен вовремя сообразить, что лучше для общества и страны, — продолжал Казимир, — и своевременно изменить законы на более выгодные большинству. От ошибок никто не избавлен, но поэтому его и называют умным. Иначе придет срок — и общество не спросит его мнения. Полыхнет, как в Европе в пятидесятых годах, и могут полететь головы. Там теперь так и пишут: «буржуазные революции». Победили буржуа — по-нашему, купцы с промышленниками, — и сменили законы на более выгодные для себя. Сегодня мы имеем серьезный скачок в развитии Франции и Австрии. Еще недавно мы были впереди, а гляди, уже на пятки наступают. Получается, сделано было правильно и своевременно. А вот у нас…

— Слово, являющееся противоположным «умному», не произноси, — с издевкой в голосе сказал Аврум. — Это уже пахнет оскорблением величия.

— А вот в Китае, — невозмутимо продолжил Казимир под радостное ржание своего приятеля, — этого вовремя не сообразили. Захотели отгородиться от вредных влияний с Запада. Так и жили, не почесываясь и заявляя, что им неинтересны чужие товары и идеи. Всех инакомыслящих по тюрьмам рассажали и на каторгу загнали. Пока не пришли чужаки и не начали отнимать землю. Сколько раз Русь заключала с Китаем самые честные договоры? Три?

— Ну ты вообще, — с восхищением сказал Аврум. — А что, нам было смотреть, как земля пустует, и выкорчевывать пни на болотах? Маньчжуры сами угнали все население на юг, а потом еще устраивали выжженную землю, чтоб никому не досталось.

— Да-да, — подтвердил Казимир, — и всего-навсего дважды посылали войско — вышибить хазаков за Амур.

— Какие это солдаты, — с презрением возмутился Аврум, — нормальный хазак десятка этих узкоглазых стоит.

— Это вы в паре работаете? — с интересом спросил Равиль. — Для лучшего понимания?

— Да нет, — пожимая плечами, ответил Казимир, — чистая импровизация. Полковник искренне считает, что китаёз надо гонять не саблями, а плетками, и имеет к этому серьезные основания. Ни выучки, ни приличного оружия, и полностью отсутствует желание сражаться. Степняки гораздо опаснее. В китайском народе нет ни крепости, ни храбрости, только многолюдство и чрезмерное богатство. А раз нет серьезной опасности и имеется что взять, то они имеют право…

— Мы, — подчеркнуто сказал Аврум, — не стоит отделять себя. Мы все подданные Руси.

— Мы, — послушно повторил Казимир, — имеем право взять то, что нам нравится. Землю. Она гораздо удобнее в обработке, и климат лучше, чем в Сибири. По единственному и важнейшему праву — сильного. Так вот: не стоит обижаться, когда и к тебе потом применят тот же принцип. Это самая обычная жизнь. Кто вовремя не возьмется за ум, того непременно разденут, и жаловаться некуда. Договоры выполняются обеими сторонами, пока они выгодны. Хочешь мира — готовься к войне. А позволить себе сильную армию может только богатая страна. Такое прозаичное и неинтересное дело, как бюджет страны, получаемый из прямых и косвенных налогов. Больше товаров — больше продаж, больше производства — будут деньги в казне. А что мы имеем реально? Снижение налогов на саклавитов с целью получения их поддержки, ну ладно, государственная необходимость. А вот повышая налоги на иноверцев с целью пополнить карман, как будто джизьи недостаточно, добиваются прямо противоположного результата.

— Не понял, — честно сказал Равиль. — Это еще почему?

— Потому что, повышая налоги на бедных, добиваешься их массового отъезда из страны. Им уже нечего терять, кроме долгов. Началось это еще при отце нынешнего Кагана, когда он испугался…

— И кто-то говорит, что у меня язык длинный, — пробормотал Аврум и приготовился вновь разливать по рюмкам.

— Мне хватит, — поспешно сказал Равиль.

— Правильно, — одобрил полковник. — Никогда не пей через силу. Это делают для удовольствия и компании, а не чтоб нажраться, как свинья.

— …народных восстаний в Германии и Франции и стал поспешно сворачивать либеральные реформы. Кроме официальной статистики, которую, впрочем, у нас и не печатают, есть еще данные въезда в другие страны бывших граждан Руси. Тонкий ручеек эмигрантов уже превратился в полноводную реку. До миллиона еще не дошло, но к этому идет. Когда у нас ввели равный рекрутский набор для всех? — спросил он у Аврума.

— В одна тысяча восемьсот двадцать седьмом году, после турецкой войны, — автоматически ответил Равиль.

— Ого! — удивился полковник. — Этому учат в университетах инженеров?

— Нет. Просто наш род из солдатских детей. Я такие вещи в детстве много раз слышал.

— Э, — обрадовался полковник, — свой человек.

— Тогда тем более, — перебил его Казимир, — вы оба легко сможете посчитать, на сколько меньше человек призовут. Или призовут, но совсем в другой стране. Про утекшие налоги и рабочие руки я уж молчу, но это должно быть легко понято. Вот уже минус в политике, и очень серьезный. А кроме этого есть и другие ограничения для иноверцев. Их ставят в условия, когда они невольно чувствуют раздражение и обиду. Потому что власть старается не допустить до выступления, и ей кажется, что, консервируя нынешнее состояние, она делает благо. На деле правительство воспитывает слой людей, всегда готовых поддержать антигосударственные группы и идеи.

Не менее глупо и обложение дополнительными налогами компаний, принадлежащих иноверцам. Если очень хочется, есть масса возможностей облегчить жизнь подданным. Начиная от жесткого контроля условий труда и кончая профсоюзами. Введение прогрессивного налога на доходы с целью заставить вкладывать излишнее в производство, а не тратить на личные прихоти. Да мало ли возможностей! Давить деловых людей — это ставить собственную промышленность в крайне неудобное положение. Вот едем мы с вами в Харбин. Что вы знаете о Маньчжурской области и что там творится?

— То есть? — всерьез удивился Равиль. — А чего в ней такого особенного, кроме Вольного войска?

Собеседники переглянулись и дружно рассмеялись.

— А увидите, как приедете, — сказал Казимир. — Не буду портить впечатление. Сюрприз. Пока что поймите простую вещь — ваши мытарства в какой-то мере спровоцированы этим замечательным направлением государственной политики — давлением на иноверцев. Губернатор желает выслужиться. Участки железной дороги, — пояснил он, глядя на недоумевающее лицо Равиля, — строятся отдельными подрядчиками. Для ускорения. Трассу разметили и поделили.

— Я знаю.

— Вот только вы не сподобились заглянуть, какие компании занимаются Восточной железной дорогой. Должны были слышать, — с легкой усмешкой пояснил он, — такое имя — Самуил Поляков.

Банк Полякова был из известнейших в стране, и то, что он вкладывал деньги в железные дороги, ни для кого не было секретом, но раньше Равиль о подобных вещах совершенно не задумывался.