Путь диких гусей - Вячеслав Софронов

— Если ты уйдешь, то я пойду следом. Ты ведь не станешь связывать меня? Верно? Согласись, что так будет хуже.

— Но ты же не знаешь этих мест и заблудишься через полдня пути!

— У нас говорят так: "Сердце матери и на край земли дорогу найдет". Я знаю, что со мной ничего не случится. Я дойду.

На Едигира, казалось бы, подействовали ее слова, и он внимательно посмотрел на Зайлу.

— А в самом деле… — в замешательстве проговорил он, — как же я тебя оставлю одну? Ведь ты и с голоду тут пропадешь. Пользоваться ловушками ты не умеешь.

А если зверь какой?

— Ну вот, — рассмеялась она, — наконец-то и обо мне вспомнил. А то все "я" да "я". Я знаю, кто нам поможет, но скажу об этом завтра. Все будет зависеть от того, какой сон мне приснится. Доставай свое кушанье, если оно окончательно не сгорело.

— Сон… сон приснится, — заворчал Едигир, но возражать не стал, а разгреб золу, извлекая запекшегося тетерева.

Вечером он долго и тщательно готовился в дорогу, собирая все необходимое. Долго сидел у костра, подбрасывая ветку за веткой в огонь. А когда опустился на лежанку и втянул ноздрями пряный запах свежей хвои, то почувствовал, что Зайла не спит. Все ее тонкое тело мелко дрожало. Он положил ей руку на грудь, и тотчас ее рука легла на его лицо. Зайла моментально повернулась к нему и притянула к себе, зашептала что-то на ухо, и он будто провалился в густой туман. Утром они оба, ни словом не обмолвившись, оделись потеплее и вышли в том направлении, откуда совсем недавно приплыли. Рядом бежали собаки, казалось бы довольные больше всех, что и они отправились в путешествие. Шли долго, почти не разговаривая, и лишь делали короткие привалы для отдыха. Уже за полдень достигли селения, мимо которого проплывали. Людей в нем по-прежнему не было, но по следам определили, что недавно его кто-то посетил.

— Верно, и они ушли подальше в лес, но наведываются в селение, — сказал Едигир.

— Может, ждут кого?

— Может, и так… А мне кажется, что в том леске есть люди и следят за нами.

— Где? — закрутила головой Зайла, но ничего не увидела. — Ты точно знаешь?

— Все-таки я охотник, — ответил он, — но давай пойдем дальше. У меня просто нет оружия, если вдруг они нападут. Недолго и в плен попасть.

Они вышли к крутому иртышскому обрыву и остановились, зачарованные открывшимся видом. Белесые речные воды, вздыбливаемые мелкими барашками, жили своей отрешенной от людских забот жизнью. Небольшая волна накатывалась на берег, подтачивая его, сбрасывая время от времени пласты глины в воду, и устремлялась дальше. Их вечный бег заставлял человека задуматься о чем-то ином, чем суетные заботы, ощутить малость свою рядом с рекой, независимой и вечной.

— Уплыть бы по реке куда-нибудь далеко, далеко, где нас никто бы не знал… — тихо сказала Сузге.

— Не получится, — ответил ей Едигир, — только боги могут жить независимо от людей и их забот. А мы, как эта волна, должны двигаться вместе с нашим народом… порознь мы погибнем…

Двинулись дальше по кромке обрыва, где пролегала тропинка, протоптанная за многие годы местными жителями. Они ушли, а тропа осталась напоминанием, что земля обжита народом, вбирающим тепло и холод иртышского берега, отдающим и ей тепло своих тел.

Едигир заметил, что Зайла начала уставать и шагала все медленнее, утирая пот и переводя дыхание.

— Скоро надо будет и ночлег искать? — спросил он ее.

— Можно было и в селении остаться.

— Нет, лучше не рисковать.

Прошли через небольшой лесок, перерезанный глубоким оврагом. Собаки подняли зайца, мелькнувшего белой, еще не до конца полинявшей спинкой, и умчались за ним, громко лая, не понимая, что их погоня закончится, ничем. И вдруг их тонкий радостный лай сменился более низким, отрывистым и злобным.

— На лося что ли наткнулись? — полуутвердительно сказал Едигир, прислушиваясь к непрерывающемуся тявканью. — А может, и на человека случайно наскочили.

— Что будем делать? — Зайла напряглась, опасаясь не столько за свою жизнь, как за любимого.

— Посмотрим, а там уж и решим. — И он пошел скользящей мягкой поступью охотника к опушке, за которой открывался чистый от деревьев берег.

Зайла поспешила следом и сквозь поредевшие деревья увидела невдалеке от леска лошадь, а рядом с ней человека, отмахивающегося палкой от собак. Присмотревшись внимательней, узнала старика, что помогал ей лечить Едигира и угощал их рыбой. И лошадь, казалось бы, была та же самая, на которой она везла раненого с поля боя.

— Да это же старый Назис, — чуть не закричала она радостно от встречи со знакомым человеком, — но только как он очутился здесь?

— Вот и меня это же интересует. — Едигир совсем не собирался выходить из укрытия, а медленно осматривал окрестности, пытаясь определить, нет ли где засады. Ho вроде бы ничто не говорило об опасности, и он крикнул собак, а затем и сам направился к старику, приказав, Зайле остаться в укрытии.

Старик, увидевший его, начал низко кланяться, прижав к груди руки.

— Вот ведь какие собаки, чуть не порвали, — проговорил он сиплым голосом, указывая на псов.

— Доброго тебе здоровья, старик. Рад увидеть тебя вновь. Говорят, что ты меня с того света возвратил. Спасибо тебе за это.

— Не знаю, что и сказать, — в замешательстве начал тот, тяжело выталкивая из себя слова, словно что-то мешало ему говорить, — то любовь женщины тебя спасла, а я что… я лишь помогал ей.

— Все равно спасибо, и будь на то моя воля, подарил бы сейчас тебе табун кобылиц. Но тебе известно, что степняки заняли наши земли. Теперь я не хан, а так… — он махнул рукой.

— Да, мой повелитель, я все знаю, И я ведь едва остался жив. После того как мы расстались, поплыл я к родственникам и там рассказал, что наш хан жив и не время еще оплакивать твою кончину. Но на меня донесли этому выродку, которого зовут Кучумом. Схватили и вот… — старик поведал о всех пытках и мучениях, что пришлось ему вынести.

Едигир позвал Зайлу, и она тоже выслушала рассказ старика о его злоключениях.

— Так, значит, они пытались выследить меня, — задумчиво проговорил Едигир, — выходит, боятся, коль ищут. Да… спасибо тебе, старый человек, за добрую весть.

— Да я же, не выдержав пытки солью, показал им место, где расстался с тобой, — запричитал Назис, — теперь горло мое будто обожжено кипятком, и я, как рыба, вытащенная на берег, глотаю воздух. А, если бы они нашли тебя, хан? Кем бы я был? В пору с жизнью расстаться… — хныкающим голосом сипло проговорил старик, то и дело прикладывая ладонь к горлу.

— Человек слаб, и я не виню тебя. А где же ты нашел мою лошадь? — Едигир подошел к ней и ласково похлопал по холке. Лошадь подняла голову и недоверчиво обнюхала хозяина, потянулась к нему мягкими губами и, узнав, положила голову на плечо. Растроганный этим, он приблизил губы к ее уху и зашептал ласковые слова. Она же в ответ тряхнула большой головой и влажными глазами уставилась на Зайлу, как бы спрашивая: "Вы теперь не бросите меня?"