Кьяра и Франческа, или Бал для Золушек - Салма Кальк

В декольте — нитка жемчуга, серьги тоже небольшие и жемчужные, а в красиво завитых и подобранных волосах — маленькая жемчужная диадема и несколько белых роз. Кьяра хотела волосы завить и распустить, но донна Эла была категорична: на танцы никаких свободных локонов, от них через полчаса одни сосульки останутся.

А у Франчески ещё и обувь какая-то замороченная! Она хотела сапоги до колена, донна Эла сказала, что в таких сапогах она умрёт от жары, не дождавшись мороженого, тогда они придумали какие-то невысокие сапожки с острыми носами, из очень мягкой чёрной кожи, которые застёгивались не на молнию, а на пуговки специальным крючком. И у них тоже была мягкая кожаная подошва для танцев.

Оглядели друг друга, и хотели было уже отправляться, но в дверь постучали. Требовательно и аккуратно.

Кьяра подскочила, открыла… точно, это дон Лодовико.

— Добрый день, девы, — кивнул он им обеим.

Осмотрел сначала Кьяру, потом Франческу. Молчал. Потом полез в висевший на плече кофр и достал камеру.

— Всё плохо, да? — прошептала Кьяра.

— Вот глупая, — проворчал он, глядя в объектив. — Чего сразу плохо-то? Я тут, понимаете ли, дар речи потерял, когда её увидел, особенно в компании с контрастной подружкой. Девы, вы невероятно прекрасны. И вам обеим об этом ещё не раз сегодня скажут. К слову, вы, сударыня, — кивнул он Франческе, — не хотите ли фотосессию?

— Я? Фотосессию? — Франческа остолбенела.

— Именно. Ваш наряд наводит на размышления и порождает идеи. У меня есть неплохой байк, можно найти ещё технику, в общем, подумайте?

— Она подумает, я обещаю, — рассмеялась Кьяра.

— А ваши невероятные часы? Вы вяли их с собой? — продолжал расспрашивать Лодовико.

— Зачем? — пробормотала Франческа.

— Для антуража. Они же идеально вписываются в ваш образ.

— Вы думаете? — Франческа пошла к себе, принесла часы и хотела положить в сумочку, но дон Лодовико её остановил.

— Нет, не туда. В карман, и цепочку вытащить наружу. И зацепить за пуговицу вашего жакета. Вот так, да. Идём? — он вернул камеру в кофр и предложил Кьяре руку.

Кьяра схватила сумочку-мешочек и осторожно взяла его за локоть. Рука постыдно дрожала.

— Франческа, вы с нами? Или тоже кого-то ждёте? — спросил он.

— Я не знаю, по правде говоря, — пробормотала Франческа.

И тут в дверь постучали ещё раз — торопливо и настойчиво. Кьяра показала глазами — иди, это уже к тебе, и Франческа пошла, стуча каблучками, и открыла дверь, и все услышали громкое «ох, ну ни черта же себе, ты настоящая, это правда и я не сплю!»

Дон Лодовико подмигнул Кьяре, они рассмеялись.

— Ступайте уже, что ли, — проворчал он под нос.

Франческа схватила сумочку-сундучок и выскочила в коридор. Её там ждал Октавио, которому очень к лицу оказался чёрный торжественный смокинг.

Кьяра вышла последней и заперла дверь.

Как и в прошлый раз, сначала все бродили по залу, здоровались, разглядывали друг друга и говорили друг другу комплименты. Элоиза поприветствовала часть своих сотрудников — за столом сидели Донато, Иво, Клеманс и брат Франциск. Судя по всему, Франческа предполагала сидеть где-то в другом месте.

Анна представила ей своего спутника — Мануэле оказался среднего роста, с лысиной на макушке и с небольшим брюшком, и с удивительно заразительной улыбкой. Впрочем, судя по всему, Анну он полностью устраивал.

София была какая-то расстроенная, следовало позже выпытать у неё, что случилось.

Бруно, конечно же, был с Доменикой, более того, рядом с ними стояли Доменика Секунда вместе с Фальконе Фаэнцей, Элоиза слышала, что их пригласили, но не успела это с ними никак обсудить.

— Ничего себе у вас тут размах, — восхитилась Доменика Секунда.

— Люди знают толк в праздниках, — пожала плечами Элоиза.

Пока всё, как и в Рождество, то есть хорошо и вдохновляюще. Танцы начнутся после горячего, пока можно расслабиться.

Впрочем, и потом тоже можно расслабиться. Они сделали, что могли, вместе с маэстро Фаустино и с Гаэтано. Кстати, маэстро вот, беседует с музыкантами. Они тоже одеты торжественно, а чёрное бархатное платье Аннели в комплекте с золотыми волосами и изумрудными глазами только усиливало ошеломительный эффект, который она производила на местных мужчин.

Маэстро в зале, а где Гаэтано? О, тоже здесь. Подошёл к Бруно и семейству Фаэнца, раскланивается. Выглядит неплохо.

— Вы уже здесь, это хорошо, — приветствовал их Варфоломей. — Донна Элоиза снова самая красивая в зале. Ничего не могу с собой поделать, никто другой не может с вами сравниться. Себастьяно, ты не против комплиментов твоей даме?

— Если я с ними согласен — то почему нет? Дамам комплименты только на пользу. Кстати, а где наш друг с камерой? Я был бы не против пары портретов, пока не началось.

— Ещё не видел. Должен быть. Погоди, да вот же он. Ничего себе он даму-то отхватил, скажу я вам! — Варфоломей повернулся к дверям, и они с Себастьеном обернулись следом за ним.

Лодовико входил в зал под руку с Кьярой, он был как обычно — строг и невозмутим, а она… Кажется, им удалось. Нежно, аккуратно и очень точно. Кьяра была юна и прелестна, и не было в зале второй такой юной и прелестной.

А следом за ними вошла ещё одна пара.

— Это ведь ваш эльф, Элоиза, я правильно понимаю? — судя по голосу, Себастьен был в восторге. — А Октавио молодец, успел. Зайди она в зал одна — её тут же пригласил бы кто-нибудь другой. А потом ещё кто-нибудь, и мы наблюдали бы, гм… Впрочем, ваша Кьяра тоже сегодня совершенство в своём роде, — смеялся Себастьен. — Скажите, как вам понравилось быть феей-крёстной?

— Ничего фейского, уверяю вас. Просто немного знаний об истории костюма и контакты мастеров, которые это сделали. Благодаря тётушке Женевьев я в теме таких вот вещей.

— Я слышал, госпожа герцогиня и к музыкальной части руку приложила?

— Да, я отправляла к ней Гаэтано, когда в этой части что-то провисло. Но пойдёмте же здороваться, пока не началось.

А когда пришёл Шарль вместе с епископом Волли, и началось, то были чинные поздравительные речи, заготовленные сюрпризы, подарки и отличная еда.

До горячего досидели за столом, затем рядом возник Гаэтано и очень попросил Элоизу подойти к музыкантам — потому что вот сейчас уже. Оно. Начинается.

Элоиза видела, что Гаэтано тоже не по себе — это вам не во врагам стрелять и не в горящую машину лезть.

— Дон Гаэтано, я думаю, всё в порядке. Начинаем с первого вальса — и далее по программе.

— Скажите, а порядок танцев — про него все спрашивают. Может быть, нужно было его вывесить куда-нибудь?