Россия и становление сербской государственности (1812-1856) - Елена Кудрявцева

Защита Россией интересов сербского народа историческими корнями уходит в традиции покровительства единоверцам, находившимся под властью Османской империи. Первое и Второе сербские восстания, освободительное движение греческого народа против турок, русско-турецкие войны первой трети XIX в. привлекали внимание российской общественности к событиям на Балканах, способствовали росту интереса к судьбам единоверцев и распространению знаний об их истории, культуре, социально-экономической жизни. Идея исторического единства славянских народов все более проникала в сознание широких кругов российского общества, повышала их заинтересованность в результатах национально-освободительной борьбы южнославянских народов. Общественная поддержка освободительного движения на Балканах становилась значительным фактором, оказывающим заметное влияние на общий внешнеполитический курс российского руководства.

Восточный вопрос занимал важное место в международной политике России на протяжении всего исследуемого периода. Однако практические действия в отношении славянских народов и даже провозглашаемые правительством намерения в значительной степени сковывались обязательствами, вытекавшими из участия России в союзе монархов. Один из самых ревностных приверженцев установленных Священным союзом принципов российский вице-канцлер, а затем канцлер К. В. Нессельроде в конце своей жизни вынужден был признать пагубность взятых Россией обязательств для российской внешней политики в целом. Давая оценку собственной 40-летней деятельности на посту главы внешнеполитического ведомства, он в «Записке», названной ее публикатором Н. К. Шильдером «лебединой песней маститого старца», приходит к неожиданным выводам. Оглядываясь на годы службы двум российским императорам, Александру I и Николаю I, Нессельроде заключает, что российская внешняя политика не всегда соотносилась с требованиями собственно русских интересов. Ценою многих жертв она отстаивала прежде всего условия европейских трактатов, поддерживая в этом австро-русское согласие, рьяным поборником которого всегда был сам Нессельроде. В будущем, по словам Карла Васильевича, следует расстаться с системой, «которой держались сорок лет», отдавая предпочтение собственным внешнеполитическим приоритетам[665].

Так в чем же заключались интересы России на Балканах? Была ли ее политика в этом регионе благотворительностью или трезвым расчетом? Этими вопросами задаются многие современные историки, отечественные и югославские. По их мнению, эта проблема остается одной из главнейших в новых исследованиях по балканской тематике[666]. Что же было главным для России на Балканах – поддержка политики status quo или помощь освободительному движению балканских народов? В Сербии на протяжении продолжительного времени бытовало понятие о «матери-России», готовой в любое время прийти на помощь. Современные югославские историки приходят к выводу, что роль России была «более сложной» и «менее миролюбивой», чем об этом принято было считать до недавнего времени: Россия на Балканах «отстаивала собственные интересы»[667]. Более того, по мнению некоторых авторов, «Россия испытывала страх перед сильным сербским государством»[668].

Современные отечественные исследователи международных отношений дают свои ответы на поставленные вопросы. Внешняя политика России в Восточном вопросе была противоречива, заключает Н. С. Киняпина[669]: «Многократно заявляя о поддержании целостности Османской империи… Николай тем не менее не верил в ее прочность и искал союзников». Этими союзниками должны были стать славянские народы. Успех союзнических отношений объяснялся тем, что на определенном этапе их развития «прагматизм внешней политики России совпадал с внутренними потребностями Сербии»[670]. Еще более определенно звучит утверждение И. С. Достян: «Христианский догмат о помощи своим единоверцам служил идеологическим обоснованием российской политики в отношении Османской империи»[671].

На протяжении почти полувека российская внешняя политика на Балканах прошла ряд этапов, которые ясно прослеживаются в русско-сербских отношениях этого периода. Если в 1812 г. Россия выступила с требованием предоставления Сербии автономных прав, а в 1828–1829 гг. поддержала эти требования в вооруженном конфликте с Османской империей, то к концу 40-х гг. XIX в. между руководством Сербского княжества и российскими властями сложилась конфликтная ситуация, негативно сказавшаяся на всем многообразии русско-сербских отношений. Эти отношения развивались в контексте европейской международной политики и напрямую зависели от конъюнктуры последней. Бесспорным является тот факт, что Россия строила свои отношения с Сербией с учетом собственных интересов и приоритетов. На протяжении всей первой половины XIX в. российский МИД добивался не полной ликвидации европейской Турции, в чем его подозревали европейские правительства, а, по словам тогдашней прессы, лишь «ослабления соседа»[672]. Одновременно российские политики отнюдь не исключали возможности образования на Балканах самостоятельных славянских государств и полагали, что этот вариант развития событий предоставляет России исключительный шанс выступить в качестве единственной державы-покровительницы и добиться полного политического преобладания на Балканах. Таким образом, отвечая на вопрос, чего же Россия добивалась в регионе – сохранения status quo или свободы славян, следует признать, что она добивалась упрочения своего политического влияния, прибегая к тем или иным методам достижения этой цели.

Основными соперниками России на Балканах были Австрия и Англия, отстаивавшие под предлогом сохранения равновесия сил status quo в этом регионе. Их целью было достижение господства в Средиземноморье и Проливах, что предполагало активное противодействие проникновению сюда России. В результате успешной экономической экспансии английские правящие круги сумели установить преобладающее влияние в ряде европейских провинций Турции. Все больший политический вес на Балканах приобретала Франция. Австрия, в свою очередь, традиционно включала Сербию в сферу своих политических интересов. Она пыталась противостоять России, которая удерживала решение сербского вопроса за собой. Нуждаясь в поддержке российского правительства в других международных проблемах – таких, например, как сохранение итальянских владений Габсбургов, политическое устройство Германии, борьба с революционным движением в 1848 г., – Австрия не могла пойти на открытый конфликт с Россией из-за Сербии. И все же ее настороженность, явное недовольство действиями России на Балканах, желание установить здесь свою гегемонию объективно тормозили процесс национального освобождения сербов. В полной мере накопившееся недовольство австрийских властей проявилось во время Крымской войны.