Рабыня страсти - Бертрис Смолл

Но Абд-аль-Рахман также не мог больше выносить сладостноймуки: он потерял голову, и сок любви обильно хлынул в жаркие недра… Он без силрухнул на тело любимой, преисполненный горячей благодарности.

— Господин мой, освободи меня! — выдохнула Зейнаб, и калифуспел все же ослабить путы.

— Потрясающе! — сказал он наконец. — Это было простопотрясающе! Ты и впрямь самая искусная на свете Рабыня Страсти. Ты мне дорожевсех, моих сокровищ! Я ежечасно благодарю Аллаха за то, что Донал Рай разгляделтебя и отдал в учение Кариму-аль-Малике! Он великий Учитель! Какая досада, чтоон бросил свое ремесло!

— Я счастлива, что ты доволен мною, мой господин! — нежнопроворковала Зейнаб… Карим! Почему доселе при одном упоминании этого имени онамысленно уносится туда, в Аль-Малику, в те безвозвратно ушедшие дни счастья?Безвозвратно ушедшие… Она это знала. Он давно уже женат на другой. Судьбаразвела их. Навеки. Она не любит Абд-аль-Рахмана, но он добр, к тому жепонимает и всецело поощряет ее тягу к ученью. Никогда больше не станет онадумать о Кариме-аль-Малике! Никогда! Никогда?..

Несколько недель Зейнаб блаженствовала в Аль-Рузафе. Днемкалиф уезжал, но почти всегда возвращался на ночь. Ведь Абд-аль-Рахман былправителем и не пренебрегал своими обязанностями даже в угоду наслаждениям. Онне мог позволить чинушам из правительства править вместо него. Они, конечно,исправно выполняли свои обязанности, а он свои. Еще его дед вывез из севернойЕвропы воинов-славян — их потомки и по сей день составляют личную гвардиювладыки и его семейства. В случае необходимости они обязаны предотвращатьдворовые мятежи. Сакалибы, как они гордо именовали себя, были преданы одномулишь калифу.

Абд-аль-Рахман разработал целую социальную программу, дающуювозможность так называемым «мувалладун» — мусульманам-неофитам — участвовать вделах государства. Эти люди были предками тех, кто ранее придерживался иныхверований, но принял ислам после того, как первый Абд-аль-Рахман завоевалАль-Андалус. Тех же, кто не исповедовал ислам, было в Аль-Андалус меньшинство,но все же они были. И всем было предоставлено право исповедовать свою религию —право, тщательно охраняемое законом. Любой гражданин был вправе иметьсобственность и совершать любые обряды, предусмотренные их религией — заключатьбраки, оформлять разводы, совершать погребения, придерживаться постов… Вобласти торговли также никто не чинил им препонов.

«Неверные», разумеется, платили подати в казну. Им неразрешалось носить оружия и проповедовать свою веру среди мусульманскогонаселения. Они не вправе были свидетельствовать на суде противгражданина-мусульманина. Ограничения эти касались в основном христиан и евреев,но не слишком тяготили тех и других. В Аль-Андалус царили мир и спокойствие.

И при дворе самого калифа люди были самые разнообразнейшие.Конечно же, «мувалладун» — мозарабы (потомки христиан), евреи, берберы, арабы…Абд-аль-Рахману приходилось виртуозно балансировать и быть тонким политиком —ведь единственной его целью было процветание Аль-Андалус. Все это требовало отнего немалых усилий — но дед его, эмир Абдаллах, мог бы гордиться своим внуком…Да, калиф был изощренным политиком — вне всяких сомнений. Он пользовалсяуважением равно как среди христиан, так и евреев, и мусульман… Даже послыиностранных держав нередко пользовались его мудрыми советами.

Поскольку калифу приходилось в поте лица трудиться на благостраны, редкие часы отдыха имели для владыки большое значение. Калиф умел ихценить — как, впрочем, и общество красивых и мудрых женщин. Но с появлениемЗейнаб на душу калифа снизошел неведомый прежде сладостный покой. Девушка жиладля него одного, ее не заботили дрязги и склоки в гареме. Еще и поэтому калифадо глубины души возмутила наглая попытка ее убрать. Она сделала его счастливым.Он же хотел, в свою очередь, подарить ей счастье и сделать ее существованиепокойным и безмятежным.

Еще до их отъезда в Аль-Рузафу он отдал приказаниепроизвести некоторые перестройки внутри своего гарема. Так и появились укромныеи уединенные покои, нареченные «Двором с Зелеными Колоннами». Это был довольнообширный квадратный двор, обнесенный изящными портиками со стройными колоннамииз зеленого агата, присланными калифу из Эйре. Кровли над двориком не было. Всамом же центре двора красовался зеленый мраморный фонтан в обрамлении извызолоченной бронзы. На бортике бассейна располагались двенадцать фигур: содной стороны лев стоял лицом к лицу с драконом, антилопа — с орлом, а крокодил— с грифом. С другой же стороны таким же образом располагались голубь, сокол икоршун, глядящие на утку, курицу и петуха. Все фигуры были отлиты из чистогозолота и обильно усыпаны драгоценными геммами. Изо рта каждой фигуры биличистые струйки. Пол же был выложен белыми и зелеными квадратными мраморнымиплитами.

Лишь одна узенькая дверь вела во двор из гарема. Напротивоположной же стороне располагались двери, ведущие во внутренние покои,двери роскошные, двойные, черного дерева, богато инкрустированные золотом.Снаружи и изнутри красовались золотые рукоятки в виде львиных голов держащих взубах тяжелые кольца. Снаружи покои охраняли сакалибы — все двадцать четыречаса в сутки, вдоль всего портика стояли белоснежные и зеленые фарфоровыеящички, в которых цвели роскошные гардении, в воздух витал дивный аромат…

Внутренние же покои состояли из четырех раздельны комнат —большого зала, где Зейнаб могла развлекать господин, уютной спальни, кухни инескольких комнат поменьше, для слуг. Все комнаты были богато изукрашеныбархатом, шелками и атласом… И мебель тут стояла самая изысканная.

Наджу отрядили на невольничий рынок, чтобы выбрать и купитьсамую искусную повариху. Выбранную им негритянку по имени Аида привели к самомукалифу, который лично отдал ей распоряжения. Прежде всего она поклялась вверности и преданности ему, а также Зейнаб. Пообещала клятвенно, что, есликто-то попытается подкупить ее, она немедленно доложит Надже, который тотчас жепроинформирует владыку. Приказывать ей вправе были только госпожа, калиф, Наджаи Ома. Более она никому не должна была подчиняться. И в случае, если кто-товознамерился бы это оспорить, Аида тотчас должна была указать на злоумышленникаНадже.

Обитательницы гарема вяло наблюдали за возведением новыхпокоев — для одних это было приятное развлечение в их праздности, другим простоне было до этой суеты никакого дела… Но Захра была до глубины души потрясенатем, что творилось у нее под самым носом, да еще в городе, носящем ее имя!Изумление вскоре сменилось гневом. Ведь эта девушка даже не жена — она простаяналожница! Конечно, все любимицы владыки имели личные апартаменты, но покои этини в какое сравнение не шли с теми, что сейчас возводились для этой дряниЗейнаб! Абд-аль-Рахман и впрямь относился к девушке словно к принцессе крови.Неужели он утратил разум? Или это она подговаривает его намеренно унизить ее,Захру, и всех остальных? А если это так, то чего еще она потребует отодурманенного властелина?