Год колючей проволоки - Александр Афанасьев

Второй причиной было то, что отношения между гражданской администрацией, заседающей в Белом доме, военными, заседающими в Пентагоне, и многочисленным разведсообществом Америки в последнее время обострились до опасного предела. Вашингтон тонул в дрязгах, взаимных обвинениях, вместо того чтобы совместно работать ради достижения победы, — стороны продолжали лить друг на друга грязь, сливать компромат через Интернет, обвинять друг друга в непрофессионализме и бездействии. На носу были президентские выборы, позорная афганская кампания тянула «золотого мальчика» на дно, как привязанная к ногам пловца двухпудовая гиря, — и в администрации президента, ставшей его предвыборным штабом, стало хорошим тоном поливать армию грязью и открещиваться от нее. Только так они могли хоть что-то сделать с республиканцами, лидер которых, Сара Бейли, рисковала стать первым президентом-женщиной в истории США. Президент и его ближайшее окружение ненавидели армию за то, что она не могла принести им победу, но одновременно не могли принять ни одного жесткого решения. Да и времени не было — полученный в восьмом году лимит доверия был растрачен безвозвратно, и затевать какие-то дрязги с Пакистаном мог лишь политический самоубийца. Республиканцы же упорно уходили от вопросов относительно их дальнейшей внешнеполитической стратегии в случае победы. Говорилось только о том, что она будет в корне отличаться от стратегии «золотого мальчика» и меры либо будут приниматься, либо не будут. Но не полумеры, как сейчас.

Петреус отлично понимал, что стоит только ему упустить из рук командование ISAF, и те, кого демократы протолкнули и в Пентагон, и в разведсообщество, моментально поменяют там всю команду. Все чаще раздавались голоса, призывающие отстранить армию от решения проблем Афганистана и создать нечто вроде гибрида военной разведки и легких частей для проведения ограниченных операций и постоянного давления на мусульман-экстремистов, собравшихся там со всего мира. Те, кто предлагал такую стратегию, кивая на опыт самих же муджей, забывали о том, что у США и у экстремистов — фанатиков — задачи принципиально разные, и задача по умиротворению не может быть решена со слабой позиции, нанесением тайных ударов.

Среди приглашенных на заседание следовало назвать генерал-лейтенанта Ника Филиппа Картера, бывшего главу самого опасного в Афганистане Южного регионального командования, а ныне заместителя командующего Объединенными силами по операциям, и генерал-майора Майкла Флинна, заместителя командующего объединенными силами по разведке, занимавшего эту должность много лет и знавшего Афганистан как свои пять пальцев.

Надо сказать, что, собираясь, генералы приняли меры для того, чтобы их не тревожили. Приглашения тем, кто находился вне Вашингтона, рассылались не через SIPRNET,[106]а с помощью доверенных офицеров-курьеров, крыло, в котором проходило совещание, закрыли на санитарную обработку от насекомых. Все входы и выходы перекрыл особый спецотряд Пентагона по борьбе с терроризмом.

На встрече не было одного человека, самого главного — он не рискнул. Бывший, но все еще сохраняющий позиции министр обороны США Роберт М. Гейтс, выходец из разведки, занимающий этот пост дольше, чем любой другой министр обороны за послевоенное время, человек, ухитрившийся быть назначенным на ответственнейший пост президентом-республиканцем и просидеть весь первый срок президента-демократа. Опытный разведчик, он каким-то образом находил точки соприкосновения с разведсообществом и не допустил противостояния армии и разведки, как бы того кому не хотелось. В Белом доме у него тоже было немало врагов, потому-то он решил не присутствовать на собрании генералов открыто. Но некоторые из присутствующих знали, что доклад, ради которого они здесь все собрались, — подготовлен при активном участии Гейтса и людей из ЦРУ. Военные не заглядывали так далеко, как заглядывали составители доклада.

Первые десять минут генералы и адмиралы потратили на обзаведение кофе, хорошим стулом и расспросы вернувшихся с войны — ситуацию из первых рук узнать бывает очень полезно. Пусть даже и новости будут полным дерьмом — они дают чувство сопричастности, чувство, которого порой очень сильно не хватает в кольце «Е» Пентагона.

А новости и впрямь не радовали. Перехвачена крупная партия ракет, более двадцати штук, — опять провинция Нангархар, ближняя от Пакистана, там власть принадлежит только наркомафии, которая исполняет функции законной власти, и талибам. Ракеты везли внаглую, на грузовике, принадлежащем Корпусу реконструкции, подаренном американцами. На посту остановили случайно — афганскому полицейскому показалось, что он знает водителя, и этот водитель был из противостоящего ему племени. Закончилось все короткой перестрелкой, одним трупом и еще одним парнем, которого взяли еще живым, — но, скорее всего, сейчас он тоже труп. Ракеты — в транспортных контейнерах, старые, но действующие. Сколько таких беспрепятственно просочилось в охраняемую зону — о том ведает только Аллах.

Талибы приняли новую тактику — сначала одна группа входит в село, добивается того, чтобы ее засекли, нападает на полицейский участок — потом уходит. Оставив фугасы и растяжки. В селе устраивается жесткая зачистка, кто-то подрывается… Могут так же обстрелять транспортную колонну — пара очередей, и уходят. Весь цинизм ситуации в том, что потом приходят другие талибы и приносят пострадавшим от действий международных сил жителям кишлака деньги из так называемых исламских фондов. Это новшество последнего времени — на попытки американской армии завоевать сердца жителей Афганистана талибы начали свою и весьма эффективную политику в этом вопросе. А исламские фонды — это легализованные средства поддержки террористов, они собираются в мечетях по всему миру, просто талибы и их покровители додумались делать это открыто, гласно — и любая попытка пресечь этот поток денег оборачивается скандалом. Если вы имеете право помогать жителям Афганистана, мы, мусульмане, тоже имеем право это делать. В Пакистане влияние талибов, сильно подорванное, пошло в гору после того, как их программа помощи пострадавшим от наводнений десятого года оказалась эффективнее, чем разворованная в пух и прах программа правительства Али Асифа Зардари, которого многие называли самым коррумпированным человеком к северу от Карачи, и неспроста.

Власть в стране, как и прежде, делает все возможное и невозможное, чтобы вызвать чувство отвращения у всех: как у миротворцев, так и у собственных жителей. Любой назначенный губернатор первым делом начинает обирать население. Один додумался до того, чтобы брать деньги за воду, которую корпус реконструкции провинции подвел в село с помощью водовода. Каждый понимает, что, скорее всего, настанет момент, когда придется бежать, и в ожидании этого момента набивает свои карманы, как только может.

Доброе утро, Эй-стан…[107]

Последним, что было наглостью, но наглостью хорошо рассчитанной, появился сам генерал Дэвид Петреус. Среднего роста, совершенно неприметный мужчина в камуфляже с четырьмя звездами, он до сих пор бегал кроссы, мог прыгнуть с парашютом и сесть за штурвал танка. В армии его боготворили — он считался победителем Ирака, хотя победил он его не силой, а хитростью. Теперь от него все ждали второго чуда… и даже, несмотря на то что чуда не было слишком долго, — все равно ждали. Хотя и понимали, что в разоренной тридцатилетней войной стране чудес не бывает.