Катастрофа в две полоски - Алекс Коваль

ладно, два разочка!

Три…

М-м-м!

– Моя очередь спрашивать: как спалось? – с титаническими усилиями, но все же заставляю себя отлепиться от вожделенных губ.

– Слаще в жизни я не спал! – говорят мне искренне, тихим, чуть хрипловатым со сна шепотом. – Разве что после бала маскарада, когда одна потрясающе тихая особа сбежала под шумок. И даже не оставила мне номер телефона…

– М-м, да? Кто бы это мог быть?

– Знаешь, с таким успехом, боюсь, у тебя проблемы Лер-р-ра.

– Опять?

– Опять, – серьезно заверяет Мир.

– И насколько они масштабны на этот раз?

– Ну, это тебе решать, насколько. Но боюсь, придется тебе ко мне переехать. Может,  хоть тогда я начну высыпаться.

– Не боишься, что в таком случае мы вообще забудем, что значит “спать”, в нормальном понимании этого слова? – смеюсь, наблюдая наигранно расстроенное выражение лица мужчины. Ловлю себя на мысли, что я многое упустила, сбежав в то весеннее утро, не дождавшись пробуждения Троицкого. Чего только стоит эта “утренняя” расслабленная, слегка сонная и осоловелая моська. Милость, да и только!

Так и хочется затискать, как плюшевого медвежонка…

Так, Совина, стоп!

– Кхм… поэтому ты лучше подумай, может, удастся без переезда? – улыбаюсь, а голос меня и мои мысли выдает с головой. Просел до возбужденного хрипа.

– Боюсь, уже теперь нет.

– Бессонница мучает?

– Еще какая! И в этом тоже есть твоя вина. Оказывается, желанный образ очень тяжело вытравить из головы, представляешь?

– Ай, какой я плохой человек! – задираю горделиво нос, внутренне ликуя, что не я одна тут изводила себя мечтами, и обвиваю руками шею Мирона. Тянусь, чтобы сорвать еще один сладкий поцелуй.

А затем еще.

И еще…

И еще один ма-а-аленький…

– Твоя попка в юбке, Валерия, снилась мне с самого собеседования! – между поцелуями смеется Мир. – А уж про мою футболку на твоей груди  вообще молчу. Ты представить себе не можешь, как я ей завидовал!

– Футболке?!

– Естественно! Кстати, об этом…

– М-м?

– Грудь… Лера.

Я напряглась. Внутри все снова загорелось, как по щелчку. Включая пылающие щеки. Замерла. Даже, кажется, дышать перестала, чувствуя, как шаловливые руки мужчины полезли под шелковую пижамную майку. Задирая ее все выше и выше. А взгляд мужчины глаза в глаза такой невинный и открытый, прямо ангел во плоти!

– Миро-о-он! – расхохоталась я, – завтрак!

– Мы можем отложить его ненадолго, – прошептал Мир, поцеловав меня за ушком. Медленно прокладывая дорожку из легких поцелуев все ниже, спускаясь к шее. А его пальцы тем временем по моему животу ползли все выше и уверенней. Подбираясь к груди.

Соблазнительный негодяй оказался очень наблюдательным и за эту безумно жаркую ночь понял, какое у меня “слабое место”. А теперь решил этим знанием и воспользоваться, касаясь подушечкой большого пальца соска и прикусывая нежную кожу ключицы.

Ну, какие тут оладушки? Серьезно?

– Да? Думаешь? – голос просел, а тело уже и без головы решило, что, в принципе, оно не против повторить все то, что было ночью. Желательно срочно и прямо здесь!

– Не думаю, уверен! – засмеялся Мирон, подхватывая меня на руки и утаскивая туда, откуда утром я на цыпочках сбегала.

В спальню.

Откладывая наш завтрак на неопределенное время…

Мирон

Я не преувеличил. Так сладко спал последний раз весной, в объятиях этой же, тогда еще незнакомки, а сейчас… девушки, которая перевернула мою жизнь. Мой мир. Мои принципы и взгляды.

Это все. Точка. В моей холостяцкой жизни.

Жирная точка!

Дальше только вместе, только вдвоем.

Нельзя так сходить с ума от прикосновений и так сгорать от ощущения податливого женского тела в твоих руках. Но я схожу. От каждого стона, каждого вздоха, каждого движения. Подаренного мне, сорванного мной.

Совина. Моя. И только моя!

Люблю. И не опущу! Теперь уже точно.

Баста.

Набегался. Оба набегались.

Снова и снова припадаю к желанным губам, нависая сверху над раскрасневшейся улыбающейся Лерой и тону в зелени ее чарующих глаз.

Мало. Только знала бы она, как мне мало! Даже этой чертовски насыщенной ночи и бурного секса. Похоже, мне всегда будет ее мало. И каждый раз, каждое прикосновение будет как взрыв фейерверка в мозгу. Подобно разряду тока в теле.

Моя!

Эта мысль бьет набатом в мыслях еще со вчерашнего вечера, когда она открыла дверь. И просто разрывает голову сейчас, когда мы все еще здесь. Все еще в моменте, который, надеюсь, не закончится теперь для нас никогда.

И моя шутка про переезд совсем таковой не была. Просто, возможно, для Леры сейчас будет лучше, если первые зерна такой возможности в ее голове зародятся из вскользь брошенной фразу, чтобы не спугнуть и не оттолкнуть своим напором. Потому что долго думать я ей все равно не позволю. Заберу!

– Это так странно, – шепчет Лера тихонько, перебирая пальцами в моих волосах после очередного “захода”, когда мы, выбившись из сил, все еще не могли оторваться друг от друга.

– Что? Странно…

– Ты на фирме всегда такой собранный. Серьезный, даже немного пугающий. И со всеми отстраненно-холодный… а тут…

– Я холоден со всеми, но с тобой я таким быть не могу, как бы не пытался! – говорю, обхватывая ладошкой подбородок девушки, заставляя поднять взгляд на меня. – С самого начала, Лер. С того дурацкого маскарада, – улыбаюсь одним уголком губ и смотрю, отбросив все веселье. Невесомо касаюсь подушечкой большого пальца чуть припухших после долгих поцелуев губ и, не удержавшись, срываю еще один поцелуй. Легкий. Быстрый. Нежный.

– Что это значит? – шепчет малышка.

Мне кажется, или я слышу страх в ее голосе?

– Многое. Но в первую очередь то, что я тебя теперь не отпущу. Даже если у тебя нет ко мне совершенно никаких чувств, то…

– А у тебя? Есть…? – перебивает надрывным шепотом.

Улыбаюсь, утыкаясь лбом в ее лоб и прикрывая глаза, говорю то, что в жизни не слышала от меня ни одна женщина. И то, что вряд ли когда-то теперь услышит какая-то другая, кроме Леры:

– Люблю. Я люблю тебя, Совина. Ты мне нужна…

Сердце колотится так, будто вот-вот пробьет грудную клетку. А Лера молчит.

Я открываю глаза и теряюсь, когда вижу, как в уголках ее глаз застыли слезы.

Может быть, поторопился? Может, нужно было молчать?

Но выдыхаю, почти что спокойно, когда ее ладошка ложится мне