Сын Золотого Неба. Глаза Дракона - Лина Лау

тогда. Была бы той самой идо Ксерай, которую в ней хотели видеть, а Рик, верный слуга, стал бы частью стражи поместья. И всё сейчас было бы иначе…

И её не пришлось бы скоро выходить замуж на принца Востока.

Но история не знала сослагательного наклонения.

Забавно…

Интересно, знал ли Его Высочество Веарди, что Эша два года была невестой его дядюшки? До того, как тот назвал наследником племянника и разорвал помолвку. Впрочем, это была официальная версия. Эша же знала правду — заключал тот договор между Королём Юга и домом Ксерай ещё прадед, а после его смерти именно дед стал инициатором расторжения помолвки. Обретение наследника Его Величеством было только поводом — он не хотел для неё такой судьбы, что постигла первых двух королев Юга.

Рик про это тоже вряд ли знал — она не рассказывала о внутренних делах семьи ему, мальчишке из вассального клана, лучшему другу, который, тем не менее, частью её дома не был. Дела семьи и личное она всегда умела различать и разделять — дед научил.

Как, наверное, он был в ней разочарован…

…Хоть как-то справляться с тоской помогала переписка с Никко.

«Совиная принцесса», как в народе называли её, оказалась крайне интересной собеседницей. Образованной, разносторонней, пусть её язвительность была тем, к чему нужно было привыкнуть.

Казалось, она действительно была заинтересована в общении с Эшой — и это сбивало с толку.

Принцесса звала её сестрицей, советовала интересные книги и обсуждала с ней самые разные вопросы, касающиеся, например, всё той же артефакторики.

Никко, пламенная и боевая, была полной противоположностью всех прочих знакомых Эше девушек, её сестёр из артели.

Но, наверное, именно такой была в юности Диалори. По крайней мере дае Рес говорила именно об этом.

Леди Лирен вообще была отдельной темой для разговора. Ведь именно её подчинённые занимались охраной Эши, да и с самой грозой нарушителей законов девушке доводилось общаться весьма часто. Леди Лирен была одной из тех немногих личностей, кто позволял себе вести себя неформально в присутствии Диалори, обращаться к ней по имени и без титулов.

Эша мечтала о такой же подруге, что могла бы и поддержать, и защитить, и дать совет.

Жаль, такой у неё не было.

Был Рик.

Но Рик был на Юге.

Рик был далеко.

Рик был не её.

Как она поняла, если бы не положенные традицией шесть месяцев траура, то свадьбу сыграли бы ещё осенью, но правила есть правила и приходилось рисковать.

Её живот был уже не просто заметен — скрыть его е удалось бы при всём желании, всё же начался девятый месяц её беременности и больше ждать было нельзя — недопустимо, чтобы её ребёнок родился бастардом.

Леди Лирен рассказала, как в ходе подготовки к свадьбе на улицах Диорена прошли облавы на преступников. Столицу очищали от нежелательных элементов, обеспечивая будущую безопасность гостей. Как будто высокородные господа сунулись бы в кварталы нищих… Впрочем, Эша по себе знала, что всегда находились любители острых ощущений, готовые сунуться туда, где им быть не стоило. Если бы не один такой, её бы сейчас тут и не было бы.

Эша видела свой свадебный наряд.

Его расшивали знакомые ей мастерицы. Они смеялись над ней, но по-доброму, мол, вот хитрюга, спрятавшаяся среди ремесленниц благородная леди, да ещё и закрутившая роман с принцем. Но ничего предосудительного ни в том не видели — раз она по происхождению была высокородной, то это не более чем зашедшая слишком далеко шалость. Вот если бы она была действительно ремесленницей или же крестьянкой… То тогда это было бы даже не смешно.

Сестрицы радовались за неё.

Считали её историю безумно романтичной.

Глупые…

Но наряд был красив. Желтый шёлк, расшитый золотом и бриллиантами — воистину, платье принцессы. Но…

Как же Эша ненавидела золото.

Как же она ненавидела желтый цвет…

Но приходилось сжимать зубы, и вспоминать давние уроки наставников, делать лицо невозмутимым и приветливым, радостным. Это она тоже ненавидела — притворяться, контролировать свою мимику и жесты.

Быть Наэшафи.

Наэшафи была младшей внучкой лорда Наэлины Ксерай, примерной юной госпожой, почтительной, внимательной и скромной.

Безвольной.

Беспомощной.

Безликой.

Бесправной.

Эша была свободной, дерзкой и не знающей преград. Она играла с крестьянскими мальчишками, превосходно ездила верхом на лошади, обожала соколиную охоту и неплохо стреляла из лука. Она могла постоять за себя, могла одеваться как хотела, говорить как хотела, думать как хотела. Она — мастерица артели, что смогла себе позволить сотню служб в храме Лийаш. Она могла гулять с молодым мужчиной, своим другом, и не бояться чужого осуждения — потому что не была скована писанными и неписанными правилами дворянства.

Но Эша осталась за стенами поместья Диалори. Эша не могла стать невесткой Диалори. Будущей матерью её внука.

Эше здесь было не место.

А Наэшафи боялась.

Потому что уже послезавтра — приносить клятвы.

Уже послезавтра — её свяжут с тем, кого она никогда не ходила видеть.

Уже послезавтра — она станет ещё бесправнее.

…Очень вовремя в Диорен прибыл принц Юга со своей свитой. Очень вовремя он решил остановиться именно у тётушки, а не в королевском дверце, во всеуслышание заявляя о своей позиции.

Очень вовремя рядом с ней снова оказался Рик.

— Соколëнок, как ты себя чувствуешь?

— Беременной, — огрызнулась она, переваливаясь с боку на бок, подобно утке, чтобы дойти до софы и усесться на неё. — Не задавай глупых вопросов, если не хочешь получить не очень приятные ответы.

— Я же беспокоюсь…

Да, точно.

Это просто общение с принцессой Никко сделало её язвительной. Или с леди Мией. Видимо, это всем женщинам Талэ было свойственно. Или это просто было заразно…

А Рик действительно ведь не имел в виду ничего плохо. Он правда беспокоился — а она его ядом поливала.

Стало противно от самой себя.

Как б то ни было, он не заслужил такого отношения.

— Очень сложно было заново привыкнуть к слугам, — призналась она. — Тут каждый мой каприз выполняют, носятся как с хрустальной. Одевают в золото и меха, ужас какой-то!

Её неловкий смех вышел слишком наигранным. Но Рик на него не повёлся.

— Ну так ты ведь действительно бесценная.

Ах, если бы…

Если бы!

— Не я, а мой ребёнок, — поджала она губы. — Не обманывайся. Это чудовище станет когда-то владыкой востока, а мне мучайся! — криво улыбнулась она, с нежностью погладив живот. — Ходить тяжело, ты бы знал! Ноги отекают до ужаса, грудь болит, а этот паразит ещё и пинается, копошится в моих органах, словно ищет там