Наш неистовый конец - Хлоя Гонг

продолжала командовать, она была прямой как палка и жестикулировала, собирая Алых в группы и отправляя их за дверь с таким видом, будто дирижировала оркестром.

– Niāngniang[38]. – Кэтлин встала перед госпожой Цай. В любое другое время она бы не посмела этого сделать, но сейчас в доме такой хаос, что ее тетя не сможет сделать ей выговор. – Пожалуйста, скажите мне, что происходит.

Госпожа Цай попыталась отмахнуться от Кэтлин, но не тут-то было.

– Коммунисты пошли против указания Гоминьдана запастись терпением, – рассеянно произнесла она. – По всему городу вспыхнули восстания, люди пытаются захватить Шанхай для войск, участвующих в Северном походе. – Госпожа Цай вдруг склонила голову набок и, похоже, только сейчас разглядела, кто перед ней стоит. – Разве мы не тебе поручали быть нашим шпионом в их среде?

– Я… да, мне, – запинаясь, ответила Кэтлин. Оставалось надеяться, что ее не обвинят в происходящем. – Да, ваш источник среди коммунистов – это я. И я говорила много раз, что забастовки будут становиться все более массовыми, что их масштабы будут нарастать…

– Все это пустяки, не о чем беспокоиться, – перебила ее госпожа Цай, снова заговорив решительно и твердо. – Что бы коммунисты ни захватили, Гоминьдан заберет это обратно, и все опять окажется в наших руках. Сейчас перед нами стоит только одна проблема… – Она замахала руками, делая знаки ближайшей группе Алых. – Нам надо отыскать мою дочь, где бы она ни была, и сделать это до того, как ее убьют.

Кэтлин смотрела, как гангстеры торопливо выходят из дома, слышала, как они бормочут имя Тайлера, имя Джульетты.

Розалинда тоже пропала. И тем не менее на лицах гангстеров не было ни следа беспокойства. Они толкались, торопливо выходя на улицы, где из-за рабочих царил хаос, но делали это только потому, что им приказали отыскать в городе молодых Цаев. Если бы не распоряжение госпожи Цай, разве им было бы не все равно?

Кэтлин сделала выдох и отошла от своей тети. Даже здесь, в особняке, находящемся на границе города, была слышна отдаленная стрельба. А потом до них донесся низкий гул, и земля содрогнулась, как будто где-то произошел колоссальный взрыв.

Наверняка с Джульеттой все в порядке. Ее не так-то легко убить.

Другое дело Шанхай.

Другое дело Розалинда.

Кэтлин сняла с вешалки свой плащ и, влившись в выходящую из дома толпу, села в автомобиль, который направлялся в центр города. Ей надо было найти Розалинду, надо было вернуть сестру домой до того, как город охватит пламя.

Госпожа Цай прошла по подъездной дороге, сложив руки на груди, и встретилась взглядом с Кэтлин.

Когда автомобиль тронулся с места, она не возражала.

* * *

Джульетта увидела, как на балкон вышла хозяйка борделя в развевающемся шелковом ципао, как ее настигла пуля, прилетевшая снизу, и как она, окровавленная, перевалилась через ограждение и упала на бетонную мостовую.

Рабочий, выпустивший пулю, не остановился, а двинулся дальше вместе с остальными, ища другую мишень.

Джульетта опять забежала в переулок, невольно поднеся руку ко рту и тут же ощутив на языке металлический привкус подсыхающей крови. Она была привычна к насилию, привычна к кровопролитию и злобе… но это? Это было насилие таких масштабов, которых она никогда не наблюдала. Это была не вражда между двумя бандами, не гангстерские разборки. На этот раз весь город поднялся из трущоб, и протестами дело явно не ограничивается.

Когда рабочие сделают свое дело, явится Гоминьдан и заявит о победе союзных сил националистов и коммунистов. А потом о себе заявит шантажист, и начнется гражданская война с использованием чудовищ и помешательства. Джульетта подумала, что, наверное, надо радоваться тому, что пока в ход идут только пули. Чудовищ приберегают на потом, на то время, когда начнется настоящая борьба за власть.

– Нам надо идти, – сказал Венедикт. – Мне жаль, Джульетта, но тебе придется оставить их тела здесь.

– Неважно, – ответила Джульетта, вытирая лицо. Возможно, когда их найдут, вину за их гибель возложат на рабочих. И тогда ей не понадобится становиться хуже, чем она есть. Она сможет быть просто убийцей, а не убийцей и лгуньей.

Снова послышались звуки стрельбы. Им придется выбираться отсюда по проселочным дорогам, потому что, если они пойдут вдоль реки, их тут же застрелят.

– Куда мы пойдем? – прошептала Алиса. Она что-то держала в руках – это была книга Тайлера, которую она прижимала к себе. – Что это…

Маршалл сделал ей знак замолчать, затем так же – знаками – велел прижаться к стене и не шевелиться: на улице рядом с входом в переулок собралась группа рабочих, кто-то приказал им рассредоточиться. Это был не просто хаос. Теперь, когда у них появились пулеметы, рабочие собирались захватить Шанхай, вырвать его из рук империалистов и гангстеров.

Именно этого и боялись как Алая банда, так и Белые цветы.

– Через две улицы отсюда у нас есть тайное убежище, – тихо сообщил Венедикт, когда звуки стрельбы начали удаляться. – Пошли.

Маршалл коснулся локтя Джульетты.

– Пойдем с нами.

Джульетта вздрогнула. Она все еще чувствовала на себе взгляд Ромы.

– Нет, – ответила она. – У меня есть мое собственное убежище.

Земля под их ногами начала трястись – где-то что-то взрывалось. На противоположном берегу реки из окон ближайшей фабрики вылетели все стекла.

Больше мешкать было нельзя. Им надо было разделиться.

Джульетта нагнулась и подобрала с земли свой пистолет, который отшвырнула чуть раньше: она изо всех сил старалась при этом не смотреть на тело своего кузена.

– Не выходите из дома, пока все это не утихнет. Когда это закончится, Шанхай больше не будет прежним. – Она двинулась было прочь, но Рома опять сжал ее запястье. На этот раз Джульетта повернулась к нему, сжав зубы.

– Рома, пусти меня.

– Я пойду с тобой.

– Черта с два.

– Перестань убегать от меня, – рявкнул Рома. – Нам надо поговорить.

– В самом деле? – воскликнула Джульетта. Поблизости просвистела пуля, и Джульетта поняла, что их заметили. – Ты хочешь поговорить прямо сейчас? Когда в городе идет революция?

За их спинами Венедикт и Маршалл стояли с круглыми глазами, не зная, стоит ли им вмешаться. Они могли потребовать, чтобы Джульетта пошла с ними, либо уговорить Рому сдать назад, но было похоже, что ни то, ни другое не имеет смысла. Только Алиса показала большой палец вверх, когда Рома оглянулся, чтобы посмотреть, не прилетят ли в переулок новые пули.

– Веня, Маршалл, – сказал он, и в его голосе прозвучало что-то вроде благоговейного трепета от того, что он наконец может произнести эти два имени вместе, как раньше, может