Скелеты - Максим Кабир

— Ты же не перезвонишь, Андрюш. Уедешь и не перезвонишь, тварь.

Ее лицо окаменело, вытаращенные глаза налились слезами.

— Люда, — он попятился, шокированный. И неожиданно выпалил: — Люда, а ты была когда-нибудь на приеме у Матая?

— У кого? — она сморгнула, и слезы прочертили дорожку на щеках.

— У старика-знахаря?

— Я водила к нему сына, — сказала она еле слышно. — Он помог Максиму справиться с заиканием.

— Теперь твой сын видит что-то ужасное? Нереальное?

— Да, — она расплакалась, привлекая внимание покупателей. — Он снова заикается. И говорит страшные вещи. Я не хочу идти домой. Давай останемся вместе, давай сходим в туалет, и я отсосу тебя, ты помнишь, как я сосу? Я научилась лучше, ну пожалуйста, позволь мне…

Она потянулась к его ширинке, словно собиралась сделать ему минет прямо здесь, у касс. Он отнял ее дрожащую руку и начал отступать, качая головой:

— Мне жаль…

Его первая девушка стояла, обхватив себя за плечи, всхлипывая.

Он шагал к эскалаторам, когда Люда завопила:

— На хрен тебя! Вали на хрен, импотент! Считаешь себя таким крутым? Ты никчемный ублюдок, Ермаков, педик и импотент!

«Ну, спаси ее, — проворковал голосочек, — ты же знатный боец с привидениями».

Понурый, он бродил по галерее, рассеянно изучал ассортимент магазинчиков. В ювелирной лавке купил для Ники подарок: изящную цепочку с золотой подвеской. Кулон изображал бога Ганешу. Маме приобрел вок, о котором она давно мечтала.

Покупки ободрили.

«Поделись, — снова вклинился в ход мыслей голосочек, — до того, как Люда включила героиню „Изгоняющего дьявола“, ты взвешивал ее предложение? Вспоминал былые деньки?»

Он отмахнулся как от назойливой мухи. Думая о Нике, о ее улыбке и глазах, вышел в сгущающиеся сумерки.

Ярмарка была в разгаре, продавцы призывали оценить товар.

— Попробуй медок, ложечку попробуй, — настаивал пасечник.

Отнекиваясь, он ускорил шаг. У входа в «Терем» курили двое парней. Бритые наголо, в куртках-бомберах, подкаченных штанах со спущенными подтяжками и армейских ботинках. Физиономии неандертальцев не сулили ничего хорошего.

К одному из парней приклеилась девица, она агрессивно массировала его плечи и гортанно смеялась.

Андрей опознал в подружке скинхедов свою первую женщину Люду Фирсову. Надсадный хохот парил над площадью, рикошетя от стен, как испуганная птица, бьющаяся о прутья клетки.

На западном краю Варшавцево, где трасса, прошив городок насквозь, устремлялась нитью к другим городам-бусинам, находился сквер. Летом там буйствовала зелень, каштаны обрамляли аллею и гривастые ивы манили под свою сень. Дети возились в веревочном лабиринте, оранжевая бочка цедила квас, вилась белой дымкой сахарная вата, накручиваясь на палочку. Горожане постарше застали чертово колесо, вид с него открывался не ахти: прилегающие пятиэтажки, пара башен-высоток, замшелая крыша рудоуправления. И степь, если вам по душе пустынный ландшафт, опоясанная отвалами пустошь.

В перестройку колесо остановилось да так и ржавело до середины девяностых, покуда его не демонтировали.

Зимой сквер источал ту же тоскливую затхлость, что и весь город. Продутый ветрами, шуршащий голыми растопыренными ветвями деревьев. Лабиринт, бочка, тележка мороженщика съехали до мая — если новый май наступит. Дорожка упиралась в подножие памятника. Воин-освободитель преклонил колено перед падшими товарищами, в колумбарии за его спиной покоился пепел безымянных солдат.

Зная, что будет проходить мимо братской могилы, она запаслась цветами. Гвоздики легли к Вечному огню.

Ника оглянулась, выстраивая маршрут. По бурой травке катился бумажный мусор, пачки из-под чипсов, грязные салфетки. В кроне ясеня застрял пакет, он трепыхался маленьким призраком, махал целлофановой лапкой. Бомжиха в тряпье исследовала мусорные урны.

«Обещала быть осторожной, а сама слоняюсь невесть где».

Ника шмыгнула носом и пошла через ельник к дороге. Единственный книжный магазин ютился на отшибе, в полуподвале при общежитии. Выбор книг, впрочем, был большой, и она потратила сорок минут, гуляя между стеллажей. Даже встретила знакомое лицо: на диванчике устроилась поэтесса Елена Сова, увлеченно листающая книгу.

— У вас есть что-нибудь по мифологии? — обратилась она к консультанту. Прыщавый паренек, до этого момента пристально рассматривавший ее попку, уткнулся в компьютер.

— Отдел «Эзотерика». Сразу за «Психологией».

Подарок для Андрея, ради которого она и отправилась в книжный, нашелся тут же. Два тома иллюстрированных «Мифов народов мира». Она отыскала букву «Ш». Статья про шев была подкреплена изображением ящерицы. Ника могла бы со всей ответственностью сказать, что чаще духи порчи являются в обличье мертвых моделей, многоликих гусениц и змей.

Она представила, чем занимается сейчас дуальная шева Саши, ничейная порча умершего человека. Фантазия нарисовала кладбище. На Сашиной могиле сидит голая Анна Николь, воет отчаянно, и слезы капают на полуразложившуюся грудь. Рядом безутешный Эдди потрясает топориком.

На кого ты нас покинул…

«Колдун создает шеву и подбрасывает жертве…»

«Злой дух поселяется в теле, уничтожая организм…»

Колдун. Матай.

Ей казалось, что на сеансе она расколола его: грозный знахарь был всего лишь актером, дряхлым одиноким стариком. Она прониклась жалостью к нему, кладущему под язык валидол, рассказывающему про внучку. Но она обманулась.

Сегодняшний Матай снова был пауком, плетущим свои сети, он кипел внутренней силой, а шелестящий голос вгонял в оцепенение.

«Это то, что вы заслужили».

Колдун, создающий духов. Но не из пепла и черемухи, как указывалось в книге. Из уже существующих болезней. Он забирает их и переиначивает в секретной лаборатории: в памяти вспыхнул образ доктора Франкенштейна, сшивающего части трупов.

Позвонить в полицию? У нас здесь явный случай черной магии. Спасибо за сигнал, выезжаем…

На кассе Ника заприметила фотоальбом «Варшавцево». Полистала глянцевые страницы. Согласно аннотации, фотохудожник Рыбин снимал родной город на протяжении полувека. Начинался альбом черно-белой хроникой шахтерских будней. Героические проходчики бурили и взрывали, улыбались в объектив широко и беспечно. Дальше шли городские пейзажи в теплом и ласковом, каком-то аппетитном, съедобном цвете. У кинотеатра «Современник» позировали нестарые ветераны. Молодожены прильнули друг к другу на мосту Сюсюканья, их детям уже за сорок. Под мостом журчит ручей, перила не обросли замками.

А вот кратер с серым прудиком в глубине. Рыбин фотографировал, взобравшись на пик Будущего.