Скелеты - Максим Кабир

Под снимком был комментарий:

«Шахтная воронка, а по одной из версий, еще и место падения метеорита. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году археологи обнаружили здесь могильник, датированный восьмым веком, и остатки языческого капища».

— На фотоальбом пятидесятипроцентная скидка, — сказал консультант, не отрывая взгляда от ее бюста.

— Его тоже посчитайте.

С покупками Ника вышла на улицу. Где-то рядышком, согласно карте «Гугл», должен был быть сувенирный магазин. Сверяясь с навигатором, она снова потопала в сквер. Деревья тихо скрипели, каркали вороны. Гранитный воин громоздился в устье аллеи, он казался спринтером, приготовившимся к броску. Рванет с места, сметая все на своем пути, расплющит девушку великанской ступней.

Бомжиха по-прежнему стояла у урн, но теперь она повернулась к Нике. Седые волосы напоминали разворованное птичье гнездо. В руках старуха держала лицо, оно копошилось и вздувалось, рот растягивала усмешка, и веки трепетали.

Ника стиснула кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь.

«Это же просто дырявый пакет», — сообразила она.

Старуха подула на целлофан, пленка вспучилась, потеряв сходство с плоским улыбающимся ликом.

Ника посеменила вон из неприветливого сквера, и каштаны проводили ее поклонами.

Сувенирный отыскался возле автомобильного рынка. Тесное помещение пестрило разномастными шкатулками, магнитами, брусками авторского мыла, статуэтками и открытками.

Короткостриженая платиновая блондинка читала за прилавком детектив. Предплечья ее покрывали татуировки на тему Японии: драконы, гейши, бумажные веера. Зеркальный карп плыл по коже среди оранжевых молний, исторгаемых черными тучами. На бейджике значилось имя: «Лиля».

У Ники возникло ощущение, что она не зря зашла сюда. Взгляд запрыгал по товарам и замер, уцепившись за висящий на стене японский меч. У него была форма шашки из кинофильмов про Гражданскую войну. Длинный, чуть изогнутый клинок и переплетенная шелковыми лентами рукоять.

— Простите, а он настоящий? Я имею в виду, острый?

Блонда кивнула:

— Голову оттяпать может.

Сняла меч со стены и положила перед покупательницей. Параллельно легли лакированные ножны. Ника обеими руками взялась за рукоять, тяжесть приятно откликнулась в мышцах. Захотелось фехтовать, рубануть по воздуху, а лучше по фруктам, располовинить арбуз или дыню.

— Рафинированная сталь, — горделиво сказала блонда.

Ника потрогала лезвие.

Такой катаной в ее сегодняшнем сне оборонялся от призраков Андрей.

Она посмотрела на бейджик блонды. Совпадение? Или очередной знак от Лили?

— Десять тысяч, — сказала продавщица, — в сумму входит чехол и катанакака.

— Катана… что?

— Деревянная подставка.

— Я беру, — произнесла Ника.

До бабушки она добралась без приключений, но, выгружая подарки в шкаф, испытала нечто сродни разочарованию. Пальцы не желали разжиматься, расставаться с катаной. Напоследок она погладила меч по ножнам.

Буся напекла блинов, они поужинали, слушая пятничную болтовню телевизора. Бородатый Филипп Киркоров в окружении детей, унылые комики, невзрачный молодежный сериал.

— Ты у Андрюши ночуешь? — спросила бабушка. — Не отходи от него никуда. Я «Рудник» читала…

Посыпалась информация о грабежах, беспричинном насилии, самоубийствах.

Она заверила, что в безопасности с Ермаковым, и, прихватив планшет, отправилась на Быкова.

Холодало, ветер бодал в спину и ерошил волосы. Сумерки кишели неясными тенями. Когда она шла мимо одной из пятиэтажек, в доме разом погасли все окна: вырубилось электричество. Пролетел на бешеной скорости «форд», колеса плюнули щебенкой. Какие-то люди вереницей спустились к карьеру, прошуршали гравием, и мрак поел их. Кого и зачем понесло таким вечером на каменистый пляж?

Свет тек по ступенькам из магазина «Омен», она пересекла его полосу и вошла во двор.

Фонари то ли сломались, то ли не зажглись еще. Со стороны беседки приближались двое, она подумала о марионетках на ниточках, о жестяных зверушках в тире. Фигуры будто выехали из темноты.

— Ника?

Она улыбнулась облегченно.

— Привет, Толь. Привет, Лариса.

Они обнялись с женой Толи, как давние подружки.

— Скажите, если я буду лишней.

— Ни в коем случае.

— Говорил я ей оставаться дома, — пробурчал Толя.

— Нам не помешают дополнительные руки.

— Для чего?

— Увидите.

Андрей открыл дверь, очень красивый, в белой рубашке и темных брюках. Поцеловал Нику, впустил гостей.

— Юла с родителями?

— Ага, к нам крестные пришли.

— Так здесь вы проводили юные годы? — Лариса озирала комнату.

— Святая святых! — подтвердил Андрей.

— Ермак, — Хитров снял обувь и выпрямился, — как звали журналиста, который тебя встретил в архиве?

— Ян Смурновский, а что?

— Не знаю, насколько это правда, но ходят слухи, что твой Смурновский утром выпотрошил жену и обмазался ее кровью.

— Красный человек, — прошептал Андрей. — Это он печатал на компьютере.

Повисла пауза, которую нарушил металлический звон. Ника накинула на ручку входной двери расщелкнутый Лилин замок.

Пока вскипал чайник, он рассказал Хитрову про свою встречу с Людой Фирсовой. Про очередную жертву темных сил, катком проехавшихся по Варшавцево. Из гостиной доносился женский смех. Просто давние друзья собрались скоротать вечерок.

Мужчины притащили из кухни чашки ароматного какао и вазочку с конфетами. Ника и Лариса сидели по-турецки на полу. Ника похлопала по ковру, приглашая присоединиться к ним, и они уселись бок о бок, образовав сплоченный круг.

— Что за Люда? — прищурилась Ника, подслушавшая разговор.

— Старая знакомая, — беспечно ответил Андрей.

Он оперся о диван, в очередной раз оценил результат своих стараний: наряженную елку. Ветви гнулись под весом игрушек, мерцали лампочки. На поверхности шаров отражалась их компания — лица, деформированные, как в кривых зеркалах комнаты смеха.

Тишину нарушало назойливое дребезжание стекол и вой ветра снаружи.

— Посвятишь нас в свой план?

— С удовольствием, — Ника сдвинула чашки, освобождая место для планшета, положила его в центр живого кольца. — Идею мне подбросил Толя.

— Я?

— Именно так. Днем ты сказал, что было бы неплохо расспросить обо всем непосредственно Лилю. Помнишь, Андрей, как в юности мы вызывали дух Брежнева?