Все, кого мы убили. Книга 2 - Олег Алифанов

– Вернее сказать, авантюру.

– Когда вы перестанете цитировать «Таймс»? – гадливо ухмыльнулся он. – С позиции военной стратегии – да, но в Египте Наполеону не полагалось снискать военной славы. По правде говоря, его использовали, что называется, «в тёмную».

– Директория?

– Баррас протежировал ему, но был слишком неразборчив, чтобы его допустили к тайне те, с чьей подачи он руководил.

– Баррас, значит? А я слышал, некий Лазар Карно помогал ему планами похода в Италию?

– Не трудитесь искать лишние нити, – Жан-Луи поморщился, словно неприятные воспоминания задели его. – Некоторым особенно рьяным братьям, коими было переполнено окружение Директории и самого Бонапарта, не терпелось добраться до Египта и основательно здесь поковыряться. Война – прекрасный повод ничего никому не объяснять. А что такого? Многие из них вполне серьёзно утверждали, что некие силы издавна питают интерес к гигантам… Кстати, уж не уговорили ли императрицу Екатерину присоединить Скифию, чтобы без помех покопаться в тамошних курганах?

– Раскопки там велись из рук вон, и наука потеряла…

– При чём здесь ваша дрянная наука! – зарычал он в ярости от моего нерадивости. – Простите… наша наука. Раскопки там велись теми, кто, в отличие от вас, прекрасно знал, чего искать – те, кому даже золото и античные черепки не дороже снега в Сибири! Не сомневайтесь, они извлекли, что им требовалось. Смотрите на эту археологию как на завершающую битву военной кампании. Только не грешите на генералов, закладывавших мины под курганы – болваны пребывали в праведном неведении, не обсуждая приказов. Так я и поверю в то, что кто-либо может взорвать что-то в земле царя без Высочайшего соизволения!

– Не желаете ли вы толкнуть меня к мысли, что и сами войны затевались, как… таран для проникновения к заветным местам?

– Точно так и желаю, – перебил он сварливо.

– Вот как! В таком случае, Жан-Луи, не затруднит ли вас предсказать грядущую?

– Вы – или святой или идиот, Рытин! – схватился за голову он, в то время как я оставался холоден. – Не видите, что у вас под носом – сегодня, и страждете прозреть будущее! Кто из нас прибыл из Константинополя? Чьи войска, окружившие гору Исполина, наблюдали вы в Хункяр-Скелеси?

Признаюсь, тут язык мой пересох так, что я принуждён был запить воду вином, ибо вывод его напрашивался сам собой, но при всём многообразии предположений, я даже не пытался связать несколько фактов: неуместный с виду рассказ Титова, высадку десанта и… свою миссию! А ведь ясно выходило, что и меня использовали «в тёмную», при том, что череда событий прошла прямо у меня перед глазами. Радоваться было нечему, разве тому, что оказался я в одной компании с гигантом Бонапартом и Екатериной Великой. Довольный своим триумфом, Карно успокоился, но я не мог смириться со своей оплошностью.

– Возможно, я промахнулся, но и вы, кажется, не добыли желаемого? – промямлил я.

– В Египте сам я не стяжал ничего необыкновенного, иначе меня не оставили бы в покое на долгие годы. Всё же некоторые слухи заронили зерно сомнения.

– Вы намекаете на то, что нечто важное здесь найдено, но не вами, а кем-то ещё?

– Без сомнения. Теми, кто знал, что искать и даже – где. Полагаю, что они нашли не всё, что хотели. – Он задумался и закончил глухо: – Моя же деятельность, как и гибель всей несчастной армии – лишь покров.

Я дал ему минуту отдыха, а после спросил, где сейчас эти люди, на что небрежно бросил он, что иные из них встречались ему в походе двенадцатого года, другие сгинули без следа.

– Как сгинули?

– Захворали и умерли! – рявкнул он. – Посему и дело то не кончено. Вы разве не слышали о проклятиях пирамид?

– Слышал столько раз, что не верю ни единому слову, – процедил я злобно. – Как протекала болезнь? Позвольте, угадаю: кашель, чёрная мокрота, сажа?..

– Струпья, короста, гниение, – продолжил он.

– Тогда выскажу ещё одну догадку. Вы использовали те же признаки, чтобы обезобразить труп двойника, которого даже не пришлось тщательно искать – бери хоть эфиопа, подходящего по росту. Я потрясён вашей находкой: в бо́льшую ложь уверовать легче. Чем сильнее исказить тело, тем скорее ваши недруги поверят в мучительную смерть от каббалистического начертания. Так и вижу картину: ваш труп находят порядком потрёпанным и с душком, он облачен в ваш мундир, в кармане адресованное вам письмо, а вокруг старинные книги, полные злых таблиц… фальшивых, разумеется, дабы пустить их по ложному следу. На столе недописанное завещание…

– С гнилых уст срывается: «Отдайте всё…» Вот, вы сами знаете. К чему вам я?

– Об этом после. Зачем вы – им?

– Кому это – им? – гневно бросил он. – Тем простецам, что рылись в подземельях и истлели без следа, я, конечно, не нужен. Я не знаю, каково число живых страждущих, и все ли эти жадные руки растут из одного туловища.

– Спрошу иначе, – терпеливо повторил я, – зачем вы им, если у них и так всё есть?

– У них есть не всё. Дорогой мой, поймите, если у вас есть книги, то вам нужны кости, а если у вас есть кости, то вам нужны книги.

– Материальные доказательства нужны, чтобы подтвердить миф, книги нужны для объяснения, чьи кости вы нашли, – задумчиво молвил я. – У Себастьяни есть кости, и он ищет книг, у его соперников имеются книги, и сейчас они осаждают гору Великанов. Если предположить наличие объединяющего их верховного магистра, то у него наличествует всё, что нужно, – подбил счёты я.

– Поймите же своим узким лбом, – вскричал он и постучал по лбу себя, – они не научную цель преследуют! Они не пишут в академии. Это люди глубоко практические! Кости исполинов нужны им, чтобы проверить на них действие искомого языка. Не уяснили ещё? В их предположении исполины – дети ангелов от земных женщин. Следовательно, у них один язык…

– И что же они хотят приказать бренным останкам: встань и ходи?

– Исполины, как потомки ангелов, унаследовали некоторые их эфирные свойства, обитали одновременно в двух мирах. Убив их тела, можно лишить их половины сущности, другая же останется нетронутой. Наша природа похожа на их, но пропорции иные.

– Хоть убейте в любой пропорции, Жан-Луи, – готов был сдаться я, – но я не понимаю, зачем им кости, если они собираются общаться с той, другой, эфирной половиной этих существ?

– М-м-м! – взвыл он. – Читали вы Еноха? Первое поколение этих тварей было огромно – три тысячи локтей вышиной. Как такое возможно? Они обладали ничтожной плотностью! Не столь малой, как их отцы, но достаточной, чтобы стать видимыми. Вообразите облако. Оно огромно – в виде тумана, но, охладив его, мы получим весьма умеренный объем воды…

– И вы сами верите в то, что эфирные существа тонкой субстанции могут произвольно сгущаться, облекаясь подобием тел? – не сдержал я восклицания.

– Я верю в то, что в это верят члены тайной ложи, остальное – пустой звон. Если язычники варят из вас суп своему богу, разве важно вам самому верить в пользу этого жертвоприношения? Знайте же, что некоторые средневековые трактаты подробно описывают превращения четырёх первооснов, сдобренной пятой эссенцией, жизненной силой – волей, словом! Надеюсь, вы не станете отрицать, что вся материя сгустилась некогда из первичного хаоса по воле логоса. Так что же вас удивляет в посыле «восстань и ходи!» Слушайте, в деле этом всё страшно. Каждое последующее поколение этих созданий, разбавляясь в земных совокуплениях, сгущалось всё больше, теряя от эфирного и пополняясь материальным. И как только их плотные тела стало возможным убивать – всех истребили поголовно. Их убивали и раньше, но эфирная их оболочка оставалась сильна, чтобы воскресить тело, но с какой-то эпохи… Помните облако, сгустившееся до воды? Если её охладить до льда, то можно сделать фигуру. Если некто желает разрушить её, он бьёт топором, и та рассыпается. Примерно так поступили и с исполинами.