Боги Падшие - Алексей Рудаков

– Докладая! Небо гореть! Камни с неба падать! Рузи киёмат, рахаби азиз! Рядовая Хатибаев докладу конец! – Выпалив всё это одной фразой и не заметив ввёрнутых на родном языке слов, боец замер, преданно глядя в узел галстука полковника и ожидая его действий.

– Эээ… Рузи… Как ты сказал? – поморщился Семеров, чей слух споткнулся о незнакомые слова: – Киемат? Переведи.

– Конца дней, товарища полковника. – Немедленно выпалил тот и добавил, не сводя преданного взгляда с форменной заколки галстука: – Так точно! Товарища полоковника! Камни – падать, огонь падать, – принялся кивать он каждому сказанному слову: – Как мулло говорил – точно така есть.

Где-то, как показалось Семерову, совсем рядом, что-то грохнуло и пол, пробитый в многометровой толще скалы, ощутимо вздрогнул, заставив их обоих покачнуться.

– Уверен, что твой мулла ошибался, – уверенным тоном, стоившим ему дорогого, чуть нахмурился Семеров: – Мулла, он учёный человек, – не стал перегибать он палку, видя перед собой и так крайне напряжённого бойца: – Но я – полковник Российской Армии. Понял?

– Так точно, господин-товарищ полковник, – закивал Саджи твёрдо усвоивший за год службы что полковник – это что-то из разряда дэвов, или духов особо приближённых к небесам.

– Ваша вопрос можна? – Сморгнув выступившие слёзы он переступил с ноги на ногу: – Товарища полковника? Наша все умирать, да?

– От-ставить! Прекратить панику! – Вытянув руку Семеров, в нарушение всех уставов, потрепал Саджу по плечу: – Нет. Умирать никто не будет. Я запрещаю! Это – приказ!

– Есть не умирать! – Эту короткую фразу Хатибаев выпалил практически без акцента и не коверкая слова: – Ваша смотреть небо будет? – Просительно заглядывая в глаза полковнику, добавил он чуть позже: – Все солдата на смотровая площадка три стоят. Небо смотрят.

– Ну пойдём, – кивнув ему, Семеров двинулся по коридору, соединявшему рабочую зону с основным коридором, из которого можно было попасть к складам, казарме, выходу наружу и к той самой обзорной площадке, о которой упоминал боец.

Идти было недалеко – как-то раз, озаботившись своей малой подвижностью, Семеров занялся измерением всех коридоров, и результат, проверенный несколько раз позже, его весьма ощутимо расстроил. Все коридоры, возьми он за практику ежедневный обход, тянулись всего на три с небольшим сотни метров, чего было крайне недостаточно для поддержания нормальной спортивной формы. Снаружи, так же было не разбегаться – небольшая площадка перед входом, достаточная для разворота пары грузовиков, была окружена плотным рядом деревьев и сунуться в плотное переплетение их ветвей мог только законченный мазохист. Оставался лишь склад – с его более чем километровой кишкой, да дорога, петлявшая меж всё тех же, издевательски плотно выросших, деревьев. Идею забегов внутри склада Семеров отверг сразу – слишком велик был риск напороться на стеллаж, да и склад – это склад, а не место утренних пробежек. Так что всё, что ему оставалось – была дорога, на ровную спину которой он и выгонял своих бойцов каждое утро.

И сейчас, легко поднимаясь по крутым ступенькам, ведущим на высоту седьмого этажа, он мог только радоваться бессчётным утренним пробежкам, сохранившим как его, так и солдат в сносной форме.

Ещё одна площадка, поворот на небольшом пятачке и, преодолев очередной подъём, Семеров выскочил на длинный балкон, прорезанный в теле скалы. Изначально, при проектировании, эта ниша предназначалась для постов ПВО, но сейчас, от тех времён сохранились лишь небольшие пластины металла, врезанные в широкое тело каменной стены, ограждавшей просторный карман балкона.

И именно там, у бортика, толпился десяток парней в форме, составлявших весь его небольшой гарнизон.

Чуть задержавшись на входе Семеров одёрнул китель, расправляя складки под ремнями портупеи и уже хотел было шагнуть на балкон, как его внимание привлекло серое, неприятно мрачное, небо.

Наведший эту темноту циклон, принесший с собой влагу Атлантики, так и не смог перевалить невысокие хребты Уральских гор. Зацепившись за их спины он уже третий день истекал потоками слёз, оплакивая свою неудачу и насыщая влагой довольно шумящий лес.

Но сейчас, с плотно оккупировавшими предгорья Урала тучами, происходило что-то непонятное – где-то за ними что-то вспыхивало, на свинцовых телах облаком высвечивались белые кляксы, и те, наливаясь всё ярче и ярче, вдруг прорывались, выплёвывая к земле объятые огнём объекты.

– Вот, товарища полоковника, – послышался из-за его спины взволнованный голос Хатибаева: – Рузи киёмат! Конца дней наших!

– От-ставить! – Шагнув вперёд, стоявшие у бортика бойцы поспешно отлипли от каменной стенки становясь почти по стойке смирно, Семеров поправил фуражку и прищурившись от яркой вспышки выплюнутого небесами совсем рядом, обломка, насмешливо произнёс: – Пффф… И это, – повернувшись к Саджи, он махнул рукой в сторону падавших огней: – Рузи? Киёмат? Вы что, боец? Совсем голову от страха потеряли? Обычные метеоры. Наверное, либо Леониды, либо Персеиды. Вы что? Астрономию в школе прогуливали?!

– Моя звезды не учить, мулло не велит, – торопливо затараторил Хатибаев, на глазах теряя способность понимать Русский язык, и, на всякий случай, пятясь вглубь коридора: – Моя глупый дехканщик, рахаби азиз! Беакл Саджи!

– А вы чего замерли? – Поняв, что Хатибаев на время успокоен, Семеров повернулся к бойцам: – Чего носы повесили? Необычно – да. Но – неопасно. Это просто камни. Сейчас, ещё немного и Земля, – он хотел сказать – «пройдёт сквозь облако камней и всё закончится», как вдалеке, почти у самого горизонта, что-то ослепительно ярко полыхнуло и, несколько секунд спустя, оттуда вверх поползло вверх характерное грибовидное облако.

– Твою ж… мать! – Выругался кто-то из солдат, и полковник полностью разделял его эмоции.

– Товарищ полковник? – Повернулся к нему один из солдат и Семеров кивнул, разрешая бойцу Смирнову – исправно приближавшемуся к дембелю, задать вопрос.

– Это что? Война? Товарищ…полковник?! Война? Ядерная? Всё? Конец?

Услышав знакомые слова, а быть может отреагировав на интонации, в коридоре заскулил Хатибеев и Семеров, мысленно обматерив паникера, сдёрнул у него с пояса коробочку дозиметра – ещё одну память о тех временах, когда тут хранились ядерные заряды.

– Да какая война, – пренебрежительно хмыкнув и холодея в душе от страха, что Смирнов окажется прав, он щёлкнул ползунком, пробуждая дозиметр от спячки.

– Чик! – Немного подумав выдал тот, и, помедлив ещё с десяток секунд, повторил: – Чик!

– Видели? – поднял его над головой Семеров: – Фон – в норме! Отставить паникерство! Сейчас свяжемся со штабом – там прояснят ситуацию.

– Со штабом? – Из глубины коридора послышался напряжённый голос, затем ойкнул, получивший пинок Саджи и из темноты на свет выступил ефрейтор Ливов, их связист. Он был не один – за ним, чуть щурясь от яркого света шли два его товарища – такие же старослужащие, как и он – сержант Камалов и старший сержант Озеров. Оба были при автоматах и Семеров, прекрасно помнивший расписание караулов мысленно выматерился – оба бойца должны были стоять у ворот склада, охраняя достояние государства от гипотетических врагов.