Трон императора. История Четвертого крестового похода - Николь Галланд

— Если начнется кровопролитие, то пострадают иудеи, — вместо этого сказала она. — Пера находится прямо там, где будет происходить штурм. Так что если найдется хоть один способ предотвратить кровопролитие, то это мой долг перед моим народом. — Джамиля почти с укором взглянула в лицо Отто. — И перед всеми, кто находится в этом шатре.

Отто отвел взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я пошел к Бонифацию? — спросил Грегор. — Он поймет, что все это я узнал от тебя, сообразит, что ты вернулась в лагерь, выследит и заберет обратно в плен, чтобы продолжать свой глупый фарс. Не могла бы ты пересечь Босфор и вернуться туда, где тебе ничего не грозит?

— Не вижу, каким образом… Лодка посланника — редкая удача, которую удалось использовать, когда она подвернулась. Я здесь застряла крепко. Но если сообщенные мной сведения помогут избежать битвы на склонах Перы, то я не против побыть тут еще немного. Пусть даже Бонифаций найдет меня, он не станет обращаться со мной дурно, если по-прежнему считает меня ценным трофеем. Во всяком случае, хуже не будет. С Барциццей не сравнить.

— Неужели этот мерзавец… — начал я.

Джамиля закрыла мне рот рукой, на которой по-прежнему сверкал рубин в золоте — то самое кольцо, что было на ней во время побега.

— Он был неприятен, но не груб. Как-никак все-таки принцесса.

Я схватил ее руку и уставился на кольцо. Никаких других ценностей у нее при себе не было, когда она убегала.

— Как тебе удалось переправиться сюда через Босфор? — поинтересовался я.

Она слегка напряглась и отдернула руку.

— Я подкупила рыбака. На том берегу их полно.

— Чем ты его подкупила?

В ответ — молчание. Я охнул.

Успокаивающим голосом, полным достоинства, Джамиля заметила:

— Не волнуйся, за все годы, проведенные в Венеции, я привыкла к ужасам тесного общения с необрезанными.

На следующее утро я проснулся от неприятного шума: спорили на германском. Отто был уже полностью одет, стоял в открытом проеме и явно куда-то торопился. Грегор все еще одевался. В споре то и дело возникало имя Бонифация.

Тут мне стало ясно, в чем проблема. Яснее, чем Грегору.

Я выскочил из-под одеял и, обхватив Отто вокруг коленей, свалил его в пыль.

— Слезь с меня, бродяга! — зло прошипел он.

Народу вокруг, несмотря на утро, было много: пехотинцы и рыцари победнее направлялись после утренней мессы в палатку-трапезную. Я не хотел привлекать внимание к нашей потасовке, поэтому, вцепившись в прядь волос у него над ухом, затащил Отто в шатер.

— Мерзавец! — прошипел я. — Даже не думай.

— Чего не думать? — спросил Грегор, оставаясь сидеть на месте, пока старик Ричард шнуровал ему сапоги: наша с Отто ссора не была для него в новинку.

— Он хочет сдать Джамилю, чтобы вернуть Лилиану. — Не отпуская волос Отто, я сел ему на грудь и надавил пальцем на веко так, чтобы он встревоженно завопил. — Лежи смирно и будешь цел.

Он легко мог бы меня избить, но мы оба знали, что Грегор тут же придет мне на помощь.

— Сам мерзавец! — прорычал в ответ Отто, но сопротивляться не стал.

Я бросил взгляд через плечо на оторопевшего Грегора.

— Думаю, Бонифаций тайком предложил отпустить Лилиану в обмен на Джамилю, а тут как раз кстати вернулась Джамиля.

Отто покраснел, и это сразу убедило всех нас, что я был прав.

— Она сама говорила, ей все равно, что с ней случится, — сердито произнес он. — И это не только ради Лилианы, это ради всех, Джамиля сама сказала…

— Я не говорила, будто мне все равно, что со мной случится, — возразила Джамиля, откидывая одеяло. — К тому же Лилиана вовсе не страдает.

— Она пленница! — воскликнул Отто.

Джамиля расхохоталась.

— Она любовница маркиза. Ходит в шелках, мехах и драгоценностях. Обращается он с ней очень хорошо, и она предпочитает оставаться там. И что же, выходит, мне следует пожертвовать собой ради того, чтобы она вернулась к жизни в палатке, где пятеро мужчин будут ее лапать? Но мало того, она еще должна будет их обслуживать? Думаю, она никогда бы мне не простила.

— Я люблю ее! — Отто внезапно превратился в трагического героя.

— Тогда радуйся, что ей так повезло, — ответила Джамиля. — Даже в лучшие дни, когда она была куртизанкой при дворе, ее жизнь не была такой легкой, как сейчас.

— Она хочет быть со мной! — в отчаянии объявил Отто. — Больше, чем с кем-либо!

— То, что ты задумал, — ужасающе бесчестно, — сделал выговор брату Грегор. — Эта женщина спасла наши с тобой жизни в Задаре. Слезь с него, — сказал он мне по-дружески.

Я послушался. Отто поднялся и сердито подошел к брату, судя по виду, готовясь получить хорошую взбучку. Грегор, оставшись невозмутимым, скрестил руки на груди и по-отцовски покачал головой.

— У тебя есть выбор. Первое — ты можешь отправиться к Бонифацию и сказать ему, что у тебя есть сведения, которые помогут спланировать наш следующий шаг, но награды за них ты не требуешь. Он сразу догадается, откуда у тебя эти сведения, но ты не выдашь Джамилю.

— А что, если он пригрозит Лилиане?

— Да не станет Бонифаций этого делать! — теряя терпение, вмешался я. — Он слишком ею увлечен.

Отто метнул в мою сторону бешеный взгляд.

— А что второе? — спросил он.

— Второе — ты можешь отсидеться в углу и позволить мне поговорить с Бонифацием.

Грегор и Отто отправились к маркизу вместе, чтобы сообщить ему следующее. Якобы некий дружески настроенный местный житель подтвердил слова посланника-ломбардца, сказанные во время приступа страха. Пока братья беседовали с нашим предводителем, Бонифаций, продолжая вежливо улыбаться, послал двух солдат обыскать шатер Грегора, нет ли там беглой мнимой принцессы, но вояки застали лишь Ричардусов за игрой в шахматы, хотя им следовало чистить седла. Солдаты вернулись с пустыми руками. Имя Джамили ни разу не было упомянуто в разговоре ни одной из сторон. Бонифаций выразил надежду, которую разделял Грегор, что взятием Галатской башни все дело и ограничится, но отказался даже рассмотреть предложение Грегора похитить узурпатора в качестве возможной альтернативы.

Тем же днем ближе к вечеру на широкий луг холма Скутари выехали конные командиры, чтобы построить армию. До сих пор никаких военных действий не велось, только осада, редкие стычки и фуражирование. Передвижением огромных вооруженных масс на поле боя пока никто не занимался. На этот сбор Бонифаций пригласил и Грегора. Ни тот ни другой ни словом не обмолвились о Джамиле: то, чем они сейчас занимались, было гораздо важнее. Командование решило, что будет семь батальонов и авангард возглавит Балдуин Фландрский. Бонифаций поведет арьергард, куда войдут все ломбардцы, тосканцы и германцы.