Бумажный Грааль - Джеймс Блэйлок

Касалкин громко выругался, ярясь на раскрашенный кусок вибрирующей фанеры. Его левая рука теперь дергала за волосы преподобного Уайта, и проповедник выгибался и дергался из стороны в сторону, стараясь сбросить седока и крича: «Ой-о-о-ой!», так что половина ударов Касалкина приходилась мимо цели, но замахивался он с такой силой, что едва не падал с закорок преподобного.

Расшатав, Говард выдернул из земли шест – выкрашенную белым сосновую палку два на два дюйма и почти четыре фута длиной. Перехватив ее как бейсбольную биту в футе от конца, он подобрался, сделал глубокий вдох и закричал Касалкину:

– Нет! Вот так!

Надвинулся Джейсон, заливая их всех электрическим светом, камера зажужжала, когда Говард чуть присел. Преподобный Уайт благодарно отступил, дыша с присвистом, и явно готовый дать Говарду шанс.

– Валяй! – крикнул он. – Один ноль в пользу Джиппера! – И на трясущихся ногах присел на корточки, чтобы сбросить Касалкина наземь.

– Эй! – заорал Касалкин, цепляясь как наездник на родео, явно еще не покончивший с ухмыляющимся Шалтай-Болтаем, и в этот момент Говард сказал:

– Прошу прощения, преподобный! – и нанес удар шестом, врезав проповеднику поперек живота.

Проповедник согнулся пополам, воздух вырвался из него, точно из ржавых мехов. Касалкин завизжал и приземлился лицом в землю, разметав деревянные розы и беспомощно пытаясь швырнуть в Говарда молоток. Говард же отпрыгнул, одновременно поворачиваясь, и с силой опустил тяжелый шест на видеокамеру Джейсона. Раздался удовлетворительный хруст чего-то ломающегося, и большая черная пластмассовая штуковина вылетела на тротуар и скатилась на мостовую. Сделав полшага назад, Говард размахнулся снова – дождем осколков разлетелась лампа.

Тут на него набросилась озверелая миссис Банди, скрючив пальцы, оцарапала ему шею. Он развернулся, занося шест намеренно высоко, чтобы ей пришлось упасть на колени, когда импровизированная бита пронеслась у нее над макушкой. Потом, нанеся еще один, последний, удар Джейсону, который дико размахивал камерой над головой, Говард выбежал на улицу, понесся по Зеленодольной к центру, бросив по дороге шест в сорняки на пустующем участке.

Он успел свернуть за угол и притаиться в тени еще до того, как они погнались за ним, и, не оглядываясь, резко свернул влево и заполз в кусты вдоль заднего забора миссис Лейми.

Шаги приблизились, прошли мимо и заухали прочь, к перекрестку. Ему показалось, он услышал, что в ту же сторону удаляются и другие. Ага, они решили схитрить и разделились, может, захотели его окружить. Потерянное время дорого им обойдется. Он осторожно выглянул: кругом ни души, но вдалеке слышались крики. По-видимому, они ищут его на утесах.

Подтянувшись, он перевалился через деревянный забор, тяжело приземлился на больную ногу, поморщившись от боли, которая прошила ему лодыжку и колено. Он даже удивился, насколько стал зависеть от палки Грэхема. С тех пор, как он всего полчаса назад выпустил ее из рук, боль в ноге, казалось, утроилась.

Не мешкая более ни секунды, он похромал через открытую заднюю дверь, бесшумно прикрыв ее за собой, и сразу забрался в огромный буфет на подсобной веранде. Оказалось, это не буфет, а отапливаемый ватерклозет с горячей водой, тем не менее в щели вентиляционной решетки в стене почти ничего не было видно. Он приготовился к долгому ожиданию, вспоминая, как расположены в доме комнаты. Где-то внутри лежит его палка, и без нее он не уйдет.

Он мог бы рискнуть пойти за ней сразу, вот только в гостиной все еще сидел Горноласка и разговаривал с миссис Лейми. До Говарда доносились их голоса. Ему совсем не хотелось снова драться, разве что его к этому вынудят. У него ведь и после прошлой битвы еще поджилки трясутся. Необходимо забрать оттуда палку так, чтобы никто не пострадал, а главное – он сам.

Говард смирился с долгим ожиданием. До одиннадцати еще час. Если не останется ничего другого, он может выскользнуть через заднюю дверь и исчезнуть, начисто испортив вечер. Вот и пытайся убедить врага, что у тебя душа наемника.

Первой вернулась Гвендолин Банди. Говард слышал, как она терзает миссис Лейми рассказом о предательстве Говарда. Горноласка громко расхохотался, делая вид, будто недоумевает, как это могло явиться для кого-то неожиданностью. Они с миссис Лейми наблюдали за всей эскападой в окно. Незадачливые шалопаи получили по заслугам. Отрывать крылышки мухам – не его стезя, сказал он. Он предпочитает сразу их давить – быстро. Вот зачем Господь изобрел мухобойки. Тут миссис Банди спросила:

– Так кого мы используем теперь? Миссис Лейми промолчала.

«Мы?» – удивился Говард. Что это, черт побери, значит? Только то, вероятно, что интуиция его не подвела. Они с ним играли, каким-то подлым образом «откармливали, как порося». На кухню вошла Гвендолин Банди. В щель он увидел, как, вынув из ведерка бутылку, она присосалась к шампанскому, хлебая его долгими, с придыханием, глотками.

– Ты ранен! – сказала она кому-то. Этим «кто-то» оказался Касалкин, чье лицо было перепачкано садовым черноземом.

– Ему не жить!

Критик бухнул кулаком по стойке, потом повернулся к раковине. Подставив сложенные руки под воду, он плеснул себе в лицо пригоршню воды.

– Какая жалость, что он не пишет романы, – сказала Гвендолин, гладя его по загривку. – Ты бы смог разделать его в «Кроникл».

– Иди к черту.

Касалкин ушел, а женщина, открыв холодильник, достала и откупорила новую бутылку. Тут послышались голоса Горноласки и преподобного Уайта, которые о чем-то заспорили, и вдруг все заговорили разом.

Кто-то упомянул «жезл», и Говард понял, что они говорят о палке. Внезапно перебранка стихла, и следующие пять минут до него доносился только неразборчивый шепот. Потом наступила тишина, за ней – шарканье удаляющихся вверх по лестнице шагов.

Выходит, палка наверху, или так ему показалось. Ни малейшей возможности ее забрать, разве что выдумать какой-то отвлекающий маневр посерьезнее, и сделать это надо быстро. Угон машины на сей раз не сработает. Лучше бы взрыв. Жаль, что у него не осталось бомб-фейерверков. Можно было бы бросить их в унитаз в туалете внизу и закрыть крышку.

Время близилось к одиннадцати. Нельзя выжидать всю ночь, нужно действовать. Вполне возможно, не найдя его, Сильвия приедет узнать, что случилось. Одна эта мысль заставила его всерьез взяться за дело. Кого они «используют»? Вот что спрашивала у миссис Лейми Гвендолин Банди. Говард безумным взором обвел веранду. Ну а ему-то чем воспользоваться? Можно вывернуть заглушку газового крана и, выбравшись из шкафа, бросить туда спичку. Но это чистое безумие. Старый деревянный дом сгорит, как свеча, прихватив с собой и половину людей. И если уж на то пошло, палку тоже. Впрочем, это чертовски их отвлечет, а к перечню его преступных деяний добавятся поджог и убийство.

Придется вылезти из шкафа. Это для начала. Он осторожно выглянул через решетку и, не увидев в кухне никого, вышел из шкафа на подсобную веранду, где первым делом увидел на стене возле огнетушителя аптечный шкафчик. Открыв дверцу, он вытащил гору марлевых бинтов, компрессов и пузырек с йодом. Потом открыл ближайший буфет, отодвинул в сторону бутылки с шампунем для ковров, чистящие средства и коробки ватных тампонов. Среди прочего хлама оказалась пластиковая бутыль на полгаллона с хлоркой, которую он вытащил и прислушался. Наверху как будто разговаривали, но до него доносилось только бормотание. Если он начнет бросаться тяжелыми предметами, его услышат.