Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Игорь Минаков

— Это наследственное, — доверительно объяснил Мбога. — Пепел предков в моем сердце. Мир для меня полон духов и богов, стихий и чудес. Каждый вечер я воскуряю благовония перед мощами предков и приношу в жертву черного петуха. Или курицу. Кстати, ты не знаешь, где на Пандоре можно достать живого петуха? А то Линия Доставки поставляет их в лучшем случае в свежемороженом виде.

— И этот человек изучает Странников, — вздохнул Горбовский. — Чему ты учишь молодежь, председатель Комиссии по Контактам? Магическим пассам и заклинаниям в общении со сверхразумом?

— Вот! Ты зришь в корень, Леонид! Именно заклинаниям и пассам. Сверхразум — это уже стихия, с нашей точки зрения разумом не обладающая. Магия и заклинания лучшие средства для контакта с ней.

— Что за странная идея, — вяло пробормотал Леонид Андреевич.

— Предложи лучшую, — пожал плечами Мбога. — Что-нибудь в духе вертикального прогресса.

— А это что еще такое?

— Ослепительный бриллиант, вспыхнувший в массе идей, выдаваемых моим заместителем Геннадием Комовым. «Земной человек выполнил все поставленные им перед собой задачи и становится человеком галактическим, — принялся цитировать как-то нараспев Мбога, и в его исполнении это действительно напоминало сеанс практической магии по изгнанию злых духов. Или привлечению. — Сто тысяч лет человечество пробиралось по узкой пещере, через завалы, через заросли, гибло под обвалами, попадало в тупики, но впереди всегда была синева, свет, цель, и вот мы вышли из ущелья под синее небо и разлились по равнине. Да, равнина велика, есть куда разливаться. Но теперь мы видим, что это — равнина, а над нею — небо. Новое измерение. Да, на равнине хорошо, и можно вволю заниматься реализацией П-абстракций. И казалось бы, никакая сила не гонит нас вверх, в новое измерение… Но галактический человек не есть просто земной человек, живущий в галактических просторах по законам Земли. Это нечто большее. С иными законами существования, с иными целями существования. А ведь мы не знаем ни этих законов, ни этих целей. Так что, по сути, речь идет о формулировке идеала галактического человека. Идеал земного человека строился в течение тысячелетий на опыте предков, на опыте самых различных форм живого нашей планеты. Идеал человека галактического, по-видимому, следует строить на опыте галактических форм жизни, на опыте историй разных разумов Галактики. Пока мы даже не знаем, как подойти к этой задаче, а ведь нам предстоит еще решать ее, причем решать так, чтобы свести к минимуму число возможных жертв и ошибок. Человечество никогда не ставит перед собой задач, которые не готово решить. Это глубоко верно, но ведь это и мучительно…»

— Каково, — пробормотал Леонид Андреевич, невольно прерывая Мбогу, — человечество никогда не ставит перед собой задач, которые не готово решить. Это глубоко верно, но ведь это и мучительно…

— Это еще не конец, — предупредил Тора. — Там еще много… поэзии. У нас в КОМКОНе сплошные поэты. Боровик, Микава. Мистики и поэты. Кстати, ты уже решил, куда полетишь?

— Валькенштейн решил. Загрузился ульмотронами под самую завязку — для физиков на Радуге. Так что теперь туда.

Мбога смотрел на океан и думал, что даже если ТАМ что-то есть, то никто, в том числе и Горбовский, об этом не расскажет. И не скажет. Ни единого слова. Возможно, это будет справедливо. Все мы, в конце концов, только одинокие путешественники за тот край мира.

19 июня — 2 сентября 2001 года

Казань

С благодарностью моей сестре Карине за помощь в этом проекте

Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо

Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо,

Про то, что больше нет сил,

Про то, что я почти запил, но не забыл тебя.

Виктор Цой

27 августа 32 года

Когда Антон в пятый раз услышал о визите дона Рэбы в Институт Экспериментальной Истории, его мутило.

Чрезвычайный и полномочный посол Арканара вызывал у сотрудника Института лишь одно чувство — глубокой и искренней жалости. Глубоко и искренне Антон жалел об одном: что тогда, шесть лет назад, не доделал начатого. «И тянутся с тех пор передо мной глухие окольные тропы. Чье? Не помню».

С некоторых пор Антона всерьез интересовало: кто сошел с ума — он или остальной мир?

«Святой Орден — гарант программы просвещения Арканара». «Дон Рэба — единственный надежный союзник Земли в Запроливье». «Патриотическая школа — первый светский университет в Империи».

Когда он читал такое, ему начинало казаться, что вокруг бредят все. Тогда он вызывал на экран свой индекс здоровья и пытался убедить себя, что в Совете сидят настоящие профессионалы, которые видят перспективу дальше него. Помогало слабо.

Антон злобно мотнул головой и уставился в трактат отца Нанина. Когда-то такой работы (работа? Одно удовольствие!) ему хватило бы от силы на полчаса: освоить опус — выделить смысловые слои — вычленить основную мысль. С этой рукописью возился вторую неделю.

Не удавалось сосредоточиться. Никак. К тому моменту, как Антон добирался до конца длиннейшего периода, начало уже прочно выпадало из памяти. Мучила тревога за Киру — две недели ни единой весточки. Вдобавок неудержимо клонило ко сну — сказывалась безумная ночь.

Гуляли соседи. С вечера потолок могучими децибелами сотрясал походный марш Пица I «Крепче, воин, сжимай топор». Звукоизоляция уровня «В» не спасала. К часу ночи Пица I внезапно сменил светский романс «Я как цветочек аленький». Под романс Антону почти удалось заснуть, но тут грянула притопами и прихлопами бесшабашная:

Я из Арканара,

Ты из Арканара!

Счастье-то какое —

Мы из Арканара!

Этнографы придавали ей огромное значение. «Первая арканарская песня на русском языке, несомненный признак интеграции культур». Одних диссертаций не меньше десятка.

Впрочем, окончательно взбеленила Антона не она — следующая. Хоть пелась тише, лучше и под гитару. «Заточим длинные ножи о камни мостовой». Бывшего наблюдателя передернуло: «Марш серых рот». В висках застучало.

Тут в памяти возникал темный провал. За ним, без перехода, — чужая квартира, красный туман, полдюжины тупых рож, бессмысленные улыбки, запах перегара. Из-за захлопнувшейся двери донесся приглушенный хохот: послать соседа-чудака на «Ы» да показать на прощание нож — проделано было в лучших традициях старого доброго Арканара.