Готорн - Кэрол Гудман

что-то чинил. Вместо этого его черты были наполнены убийственной яростью.

— Если бы только мы могли как-нибудь это повредить…

Но когда он протянул руку, чтобы дотронуться до дула, из его разинутой пасти, словно змея, выползло что-то чёрное и бросилось в ударе к его руке. Я оттащила Рэйвена раньше, чем тварь успела прикоснуться к нему, но его тревожный крик насторожил охранника.

— Кто идёт? — рявкнул он по-немецки, размахивая штыком в нашу сторону.

Я схватила Рэйвена за руку, чтобы он не двигался. Внезапно наши перья показались хрупкой защитой от холодной синей стали солдатского штыка. Хуже того, сумрачная змея — размером во все шесть футов — выскользнула из ружья и направилась к нам. Если мы взлетим, солдат услышит нас и выстрелит. Но если мы останемся на месте, сумрачная змея нападёт на нас. Когда она была всего в нескольких дюймах от нас, она поднялась, как кобра, её плоская голова парила в нескольких дюймах от наших лиц, красные глаза смотрели на нас. Она открыла клыкастую пасть, и из неё раздался голос ван Друда:

— Возвращайтесь к игре в рыцарей и замки, дети, и посмотрите, как ваши стены выдержат мои красивые пушки.

Змея плюнула в нас, потом опустилась на землю и поползла обратно к орудию — но вместо того, чтобы заползти обратно в дуло, она свернулась кольцом и прыгнула бедному солдату в рот. При виде того, как набухает глотка мужчины, меня затошнило, но когда глаза мужчины покраснели и уставились на нас, Рэйвен схватил меня за руку и дёрнул в воздух.

Пуля просвистела мимо моего уха, когда мы поднялись в небо. Пока мы летели над лагерем, зная теперь, что любой солдат, зараженный сумерками, может увидеть нас и сбить, я слышала одни и те же самые слова, переходящие от солдата к солдату:

— Завтра Боулион!

Мы вернулись в Боулион на рассвете. Деревня выглядела мирной, уютно расположившись в изгибе реки в тени замка. Сколько веков она простояла тут, в то время как рыцари замка отправлялись в крестовые походы и защищали страну от иноземных захватчиков? Возможно ли, что теперь придёт захватчик, который уничтожит всё это?

— Мы должны провести жителей в замок, — сказала я, когда мы приземлились во дворе. — Я попрошу Манон помочь мне.

— А я поговорю с Беллоузом и Гасом насчёт укрепления наших стен против этих пушек.

Манон дремала в кресле между кроватями Хелен и Луизы, её кружева упали на пол. Я подняла их, склонившись над ней, и хотя я была вне себя от новостей, которые несла, и меня преследовали ужасные вещи, которые я видела ночью, я была застигнута врасплох красотой того, что я держала в руке. Это была вуаль, вышитая замысловатым узором из птиц, цветов и причудливых деревенских фигур пастухов и пастушек. Как бы это понравилось Хелен!

Но Хелен продолжала дремать, беспокойно ворочаясь с боку на бок.

— Я устала играть в прятки, Натан. Выходи сейчас же. Беги полем, бык на воле!

Я положила вуаль на колени Манон и потрясла её за плечо, чтобы разбудить. Её орехово-карие глаза уставились на меня, как будто она не узнала меня, но она мгновенно проснулась, когда я сказала ей, что немцы уже в пути.

— Они накажут жителей деревни за то, что укрывали нас, — сказала я ей. — Мы должны перевести их в замок. Как думаешь, сможешь убедить их прийти?

— Я не уверена, что они меня послушают, — сказала она, вытягивая руки над головой.

Она посмотрела на кружево у себя на коленях, как будто не узнавала свою работу, а затем покачала головой, как будто пыталась избавиться от паутины. — Но бабушка вразумит их.

Я оставила Манон на подъёмном мосту и вернулась в большой зал посмотреть, что делается для укрепления замка. Мистер Беллоуз сидел за столом с Гасом, Долорес, профессором Йегером и группой Дарклингов, которые прилетели ночью. Я узнала родителей Рэйвена, Рен и Мерлинуса, а когда ещё один поднял голову, то я с радостью узнала своего отца — Фалько. Он встал и обнял меня, прикрывая своими крыльями, которые шелестели, как бумага. В его крыльях были бумаги. Мой отец спас книгу «Порочность Ангелов» от ван Друда, вшив страницы в крылья. Страницы были настолько интегрированы в крылья отца, что их нельзя было удалить.

— Я думала, мастер Квилл всё ещё записывает с тебя, — сказала я.

— Я не могу сидеть в библиотеке, пока моя дочь и её друзья воюют, — сказал он. — Поэтому я прилетел со стаей других, которые не хотели сидеть в стороне, включая этих двоих, — он указал на двух других Дарклингов за столом, и я узнала Базза и Херона.

Сирена тоже прилетела к нам из Лондона.

— Да, — сказал Базз, — я не позволю Рэйвену, Марлину и Гасу заграбастать всё удовольствие.

— Это не смешно, идиот, — проворчала Сирена. — Но мы должны быть здесь. Если армия теней ван Друда захватит Боулион и откроет сосуд, нам всем конец. Мы здесь, чтобы сражаться.

— Дарклинги обеспечат нам воздушную оборону, — сказал мистер Беллоуз, указывая на план замка. — Группы по шесть участников будут размещены на каждой башне, а три группы будут охранять стену. Каждая группа будет вооружена зажигательным устройством, чтобы сбросить на врага, если они подойдут слишком близко к стене.

— Гас сделал бомбы, — гордо сказала Долорес.

Она указала на широкую бутылку вина, обмотанную соломенным футляром, из которой торчала восковая свеча. Я уже видела такие бутылки. Они стояли на клетчатых скатертях в ресторанах Маленькой Италии16, с них капал воск.

— На самом деле это очень простое устройство, — скромно сказал Гас. — Я нашёл бутылки в подвалах замка, вылил вино, — Базз издал звук отвращения, — наполнил их порохом и вставил свечу. Вам просто нужно зажечь свечу, бросить её на свою цель и… бабах!

Я заметила, что все используют слова «враг» и «ваша цель» вместо «человек» или даже «солдат». Мы будем убивать людей из плоти и крови. Даже если они были одержимы тенями, они когда-то были людьми.

— Хотела бы я, чтобы был другой способ, — сказала я.

— Его нет, — ответила Сирена. — Если мы не остановим их, погибнут миллионы. Тебе лучше всех это известно.

— Лучшее, на что мы можем надеяться, это быстрое наступление, которое обескуражит остальных солдат и заставит их отступить, — сказал мистер Беллоуз. — Если они не будут сражаться, нам не придётся их убивать.

Остальные повторили его слова. Спорить с ними было не о чем, но, повернувшись, чтобы уйти, я невольно вспомнила, что прошлой ночью слышала, как немецкие солдаты говорили то