История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер

называемым “туннелем Хасмонеев” — подземным ходом в Восточном Иерусалиме рядом с Харам аш-Шариф, площадкой в 38 акров в Мусульманском квартале Старого города, где расположены особо почитаемая мечеть Аль-Акса и не менее почитаемая мечеть “Купол над скалой” (известная также как мечеть Омара). Согласно еврейской традиции, место, где расположен “Купол над скалой”, равно как и значительная часть Харам аш-Шариф, были частью Храмовой горы, где стоял Второй храм древних библейских времен. Сам туннель, как свидетельствуют археологи, являлся подземным водоводом, сооруженным во II веке до н. э. при Хасмонеях для подачи воды в Храм; первые раскопки там были произведены в 1987 г. по инициативе Министерства по делам религий Израиля, и он был соединен с ранее открытым туннелем под Стеной Плача. В Министерстве по делам религий было решено, что благодаря этому туннелю можно открыть доступ израильтянам и иностранным туристам непосредственно от Стены Плача на Харам аш-Шариф. Этот проект не был доведен до завершения, поскольку для сооружения выхода из туннеля на Храмовой горе необходимо было демонтировать часть фундамента монастыря Сестер Сиона. Всякий раз, когда Министерство поднимало вопрос о демонтаже, иерусалимский Вакф выступал с резким протестом, называя эти планы попытками изменить Харам аш-Шариф — а по сути дела, придать этому месту еврейский характер. И тогда Министерство в очередной раз отступалось от своих планов.

В сентябре 1996 г., ожидая значительного притока еврейских паломников, прибывающих в Иерусалим для празднования Суккот, мэр Иерусалима Эгуд Ольмерт, также являвшийся видным деятелем Ликуда, принял, наконец, решение о демонтаже с целью обеспечения беспрепятственного доступа на Харам аш-Шариф. Премьер-министр Нетаниягу, находившийся тогда в Европе, был заранее осведомлен о решении мэра и не нашел никаких оснований для возражений. И вот в ночь с 23 на 24 сентября 1996 г. бригада муниципальных рабочих пробила проход, устранив остававшуюся преграду. На следующее утро, увидев новый проход на Харам аш-Шариф, члены Вакфа выступили с протестом. Нетаниягу, информированный о такой реакции, первоначально назвал происходящее “инженерными работами, имеющими чисто местное значение”, и событием, которое “не заслуживает особого упоминания”.

У Арафата же была другая точка зрения на происходящее. Выступая в своей резиденции в Газе, он назвал действия Израиля самой серьезной угрозой целостности Харам аш-Шариф и нарушением статус-кво Мусульманского квартала, после чего призвал палестинцев к массовым демонстрациям и всеобщей забастовке. На призыв Арафата арабы Восточного Иерусалима ответили насилием; они принялись забрасывать камнями еврейские магазины и прохожих, разбивать витрины магазинов, поджигать автомашины. Сначала израильские полицейские отвечали им дубинками и слезоточивым газом. Но по мере того как демонстранты стали продвигаться в северные кварталы Иерусалима, а палестинская полиция оказалась втянутой в стычки с израильской полицией, правительство ввело в город воинские части. Вскоре против демонстрантов были применены резиновые пули. К концу первого дня беспорядков 253 человека были ранены и семеро арабов убиты. Похороны убитых на следующий день послужили поводом для расширения масштаба беспорядков, которые — равно как и израильские ответные меры — распространились на окрестные палестинские общины.

Через неделю после того, как израильское Министерство обороны ввело в действие бронетранспортеры и даже вертолеты огневой поддержки, число пострадавших среди арабского населения дошло до нескольких сотен человек. Погибло 15 израильских солдат, и десятки были ранены; армия вынуждена была развернуть танковые заслоны в стратегических точках по всей территории Западного берега и сектора Газа. Хотя некоторое подобие порядка и было восстановлено к концу месяца, это “не заслуживающее особого упоминания событие” сентября 1996 г. стало самым яростным столкновением израильтян и палестинцев со времен интифады 1987 г., а его последствия в долгосрочной перспективе оказались более значительными, чем вызванные первой интифадой. Но уже и сейчас угроза мирному процессу “Осло” представлялась настолько серьезной, что потребовала личного вмешательства Клинтона. Президент США пригласил Нетаниягу и Арафата, а также египетского президента Мубарака и иорданского короля Хусейна, на чрезвычайную конференцию, которая должна была состояться 2 октября 1996 г. в Белом доме.

Дипломатия Клинтона: новая попытка

После победы на президентских выборах в ноябре 1992 г. Билл Клинтон, заняв Овальный кабинет Белого дома, предпочел бы уделять свое основное внимание вопросам внутренней политики — в первую очередь системе американского здравоохранения и социального обеспечения. Однако такой возможности ему не представилось. Что касается вопросов внешней политики, то много внимания приходилось уделять ситуации в России (после распада СССР): имелись опасения, что в бывшей великой империи, при существующей там экономической неустроенности, может прийти к власти диктаторский режим. В числе проблем приоритетного характера были и развал Югославии с последовавшими за этим братоубийственными войнами, и опасность появления ядерного оружия в Иране, Ираке, Северной Корее. Клинтон не мог не уделять внимания и арабо-израильскому конфликту — притом что у него не было никаких иллюзий относительно степени его глубины и запутанности. Вот почему, еще на протяжении своего первого президентского срока, Клинтон неоднократно посещал Израиль и его арабских соседей, установил личные отношения с ближневосточными лидерами, председательствовал на церемониях подписания договоров о мирных отношениях между странами региона, отдал дань памяти Ицхака Рабина.

Будучи избранным на пост премьер-министра, Биньямин Нетаниягу также предпринял попытку установить личные отношения с американским президентом. Казалось бы, это не должно было составить никакого труда. Среди друзей и сотрудников Клинтона было немало евреев, и он назначил евреев на ответственные посты, имевшие отношение к Ближнему Востоку: так, Мартин Индик стал послом США в Израиле, Даниэль Курцер — послом в Египте, Деннис Росс — основным посредником от Госдепартамента в переговорах между Израилем и палестинцами. Более того, Нетаниягу и Клинтон были людьми одного поколения и имели немало общего: оба получили образование в Америке, были фотогеничны и умели общаться со средствами массовой информации. После первого визита Нетаниягу в Белый дом, состоявшегося 9 июля 1996 г., премьер-министр возвращался в Израиль в полной уверенности, что заслужил уважение президента и нашел с ним общий язык. В действительности же ничего подобного не произошло. Как вспоминал потом Деннис Росс, своими настойчивыми монологами, посвященными опасностям арабского терроризма, Нетаниягу только раздражал и утомлял Клинтона. Тем не менее, сохраняя внешнюю благожелательность, президент заверил израильского премьера в своем добром расположении и подтвердил, что понимает проблемы безопасности Израиля.

Однако ситуацию, возникшую в результате инцидента с туннелем Хас-монеев, невозможно было ни игнорировать, ни преуменьшить. Участие Мубарака и Хусейна в чрезвычайной конференции 2 октября в Белом доме было краткосрочным и имело скорее формальный характер, но между Нетаниягу, Арафатом и Клинтоном, при участии их советников, состоялся очень серьезный разговор. Нетаниягу, со своей стороны, дал понять, что готов “закрыть” и туннель, и весь вопрос. Однако Клинтон указал, что он видит перспективу в возобновлении процесса