История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер

“Осло” и что только это поможет сдвинуть все дело с мертвой точки. Для этой цели он намерен направить на Ближний Восток Денниса Росса, которому будут даны полномочия по ускорению этого неоправданно затянувшегося переговорного процесса.

Критически важным этапом этого процесса являлось решение судьбы Хеврона. Город, численность арабского населения которого составляла около 120 тыс. человек, имел особое значение для палестинцев, поскольку оставался единственным городом Западного берега (именно городом, а не сельскохозяйственным населенным пунктом), откуда еще не были выведены израильские войска. Еще с 1967 г. ревнители религиозных традиций настаивали на том, чтобы сохранить еврейское присутствие в этом анклаве, имеющем историческое значение для еврейского народа (Гл. XXII. Усиление арабского сопротивления; Гл. XXVI. Эпитафия Партии труда). В ходе переговоров с предыдущим правительством Переса Арафат и его советники приняли это условие, хотя и с большой неохотой. Однако даже после подписания соглашений “Осло-1” и “Осло-2” вопросы относительно численности еврейского населения в Хевроне и его статуса все еще не находили окончательного решения, и эта проблема чрезвычайно тревожила палестинцев. После вашингтонской конференции и у Арафата, и у Нетаниягу не могло оставаться никаких сомнений: проблема должна быть решена в самое ближайшее время, если они не хотят утратить доверие и расположение Клинтона.

Итак, Деннис Росс на протяжении последующих двух с половиной месяцев совершал челночные рейсы между Иерусалимом и Газой в попытках найти компромиссную формулу. Решающий момент наступил после вмешательства короля Хусейна, который 12 декабря прилетел в Газу, а на следующий день в Тель-Авив и добился согласия обеих сторон. И вот наконец 15 января 1997 г. Нетаниягу и Арафат подписали “Хевронский протокол”. От Нетаниягу Арафат получил меньше, чем он мог получить в свое время от Переса. Согласно формуле Переса, палестинцы сохранили бы юрисдикцию над 85 % города, тогда как на долю примерно пятисот хевронских евреев, компактно проживавших в районе, прилегавшем к центру города, пришлось бы 15 %. Теперь же, в рамках последнего соглашения, это соотношение выглядело как 80 % и 20 % соответственно. Небольшой еврейский анклав получал привилегированный статус экстерриториальности в секторе, где находилась почитаемая Пещера патриархов (Махпела), а также дорога, соединяющая анклав с ближайшим еврейским поселением Кирьят-Арба (Гл. XXII. Усиление арабского сопротивления), причем в этом секторе проживало около 15 тыс. палестинцев. И еще — что было особенно неприятным для арабов — в Хевроне должно было разместиться армейское подразделение численностью примерно в пятьсот человек для охраны еврейского меньшинства.

Интересно заметить, что даже эта, явно асимметричная, формула была принята израильским правительством всего лишь одиннадцатью голосами — против семи. Биньямин Бегин[109], министр науки (сын покойного Менахема Бегина), в знак протеста подал в отставку. Ариэль Шарон, хотя и остался в правительстве, также высказал свое резкое несогласие. Впрочем, депутаты кнесета, сочли целесообразным не противоречить правительству и одобрили Хевронский протокол 87 голосами при 17 против и 15 воздержавшихся. Израильские войска вышли из большинства районов Хеврона, и Арафат вернулся в город, куда ему был закрыт доступ на протяжении последних 30 лет. Между тем Израиль продолжал осуществлять как административное управление, так и контроль над безопасностью (иными словами, военную оккупацию) на 73 % всей территории Западного берега, плюс к тому остаточный контроль над безопасностью (без административного управления) на 27 % территории.

Умеренные круги как в Израиле, так и в США, а также практически все арабы, причем не только в Палестине, резко критиковали эти последние “достижения”, считая их абсолютно неприемлемыми, тогда как Деннис Росс и король Хусейн не сомневались, что им удалось вынудить обе стороны конфликта пойти на значительные уступки. Ведь Нетаниягу в принципе согласился на возобновление переговоров о дальнейшем отводе израильских войск из сельскохозяйственных районов Западного берега, а Арафат согласился на новый крайний срок завершения этих переговоров, то есть на середину 1998 г. — вместо уже просроченной даты, середины 1997 г., как указывалось в соглашении “Осло-1”, подписанном в сентябре 1995 г. Предполагалось, что к этому же времени, к середине 1998 г., должны быть решены и другие вопросы, включая освобождение Израилем палестинских заключенных, “безопасный проход” для палестинцев между сектором Газа и Западным берегом и открытие палестинского аэропорта.

Заручившись согласием на такие изменения графика мирного процесса, израильское правительство 7 марта 1997 г. объявило о следующей фазе намечаемого отвода войск. Однако содержание этого документа вызвало резкую реакцию Арафата. Речь шла об отходе на всего лишь 9,1 % — вместо намеченных как минимум 20 %, что должно было обеспечить начало переговоров об “окончательном статусе” к середине 1998 г. К этому следовало добавить еще одно неприятное для арабов известие: за три недели до этого правительство Нетаниягу одобрило решение иерусалимского муниципалитета о начале строительства еврейского квартала на шесть с половиной тысяч единиц жилья в районе Гар-Хома на юго-западе Иерусалима, в результате чего арабским жителям Иерусалима грозило оказаться практически отрезанными от внутренних палестинских районов. Это решение, помимо всего прочего, представляло собой нарушение соглашения “Осло-2”, согласно которому вопросы, относящиеся к Иерусалиму, являлись предметом переговоров об “окончательном статусе”.

Арафат расценил все происходящее как фактическое объявление войны. В середине марта 1997 г. он сделал ряд ответных шагов — выпустил из палестинских тюрем несколько десятков хамасовских террористов и отдал распоряжение своим силам безопасности прекратить всякое сотрудничество с израильской полицией. После этого Арафат лично занялся реорганизацией Танзима[110]. Некоторое время спустя, 21 марта, террорист-самоубийца взорвал себя в тель-авивском кафе, убив троих и ранив 48 человек, — со времени последнего подобного теракта прошло к тому времени уже более года. Но это было только начало: 30 июня 16 израильтян погибли и 178 были ранены в результате последовавших один за другим терактов на многолюдном иерусалимском рынке; через месяц, также в Иерусалиме, пятеро израильтян погибло и 181 человек получил ранения в результате трех произведенных одновременно взрывов в пешеходной торговой зоне. Число жертв террора могло быть и более значительным, но, к счастью, в середине июля удалось арестовать троих палестинских полицейских, которые направлялись в одно из поселений Западного берега с сумками, полными взрывчатки.

Клинтон в роли старшего партнера

К лету 1997 г., уже начав свой второй президентский срок, Клинтон окончательно оставил все надежды, связываемые с возможностью политического сотрудничества с Нетаниягу. Их контакты становились все более формальными после каждого заявления израильского премьер-министра, в котором тот обычно преподносил “новое толкование” своих старых обещаний. Все большие опасения вызывали у американского президента и действия Арафата, которого он считал демагогом и человеком неискренним. В складывающейся ситуации Клинтон был полностью согласен со своим вновь назначенным государственным секретарем Мадлен Олбрайт[111], что у него нет иного выхода, кроме как напрямую включиться в