Грань бездны - Роман Глушков

– На холени, херьмо! – в третий раз повелел Физз, подползя к Нуньесу, и для пущей убедительности клацнул зубами в опасной близости от его промежности.

Первосвященник бросил растерянный взгляд на уже повиновавшуюся ангельской воле толпу и, не размыкая молитвенно сцепленных рук, принял требуемую позу. Клирики без лишних напоминаний проделали то же самое. И теперь, не считая Физза, из всех собравшихся на площади людей лишь один де Бодье стоял в полный рост. Впрочем, даже пожелай он исполнить приказ «мсье Шипучки», ему бы это не удалось, поскольку Гуго был подвешен за руки к перекладине.

– Прости меня за мою непомерную гордыню, посланник, – потупив взор, виновато рек Нуньес. – Я должен был сразу догадаться, кто ты и кем послан! Прости всех нас, нерадивых, если мы чем-то тебя оскорбили! Просто твое появление… такая неожиданность… такая честь!..

– Сфопоту прату Куко тэ Потье! – открыв пасть, прошипел Физз в лицо первосвященнику. – Сфопоту прату Куко, херьмо!..

– Свободу брату Гуго! – пронеслось по толпе. Она пока не требовала этого, а лишь повторяла за вараном его слова. – Он просит выпустить Гуго! Метатрон его услышал! Ангельский знак! Великое чудо!..

– Как прикажешь, посланник! Да святится воля Септета! Сию же минуту будет исполнено! – Нуньес повернулся к клирикам и отдал им приказ. Лаконичный, но столь грозный, будто именно эти двое несчастных прислужников были виноваты в допущенной Церковью промашке. Экзекуторы поспешно вытащили несостоявшуюся жертву из Душечистителя, сняли с нее путы и, склонив головы, вернулись на свое место.

Стоящий посреди эшафота Сенатор едва держался на подгибающихся от волнения ногах. И, не зная, как ему дальше быть, растерянно поглядывал то на первосвященника, то на Физза. Ящер тоже исполнил все, о чем попросил его Убби, и теперь покорно ожидал дальнейших распоряжений. Он мог бы простоять перед склонившим голову Нуньесом хоть до утра, пока у того не затекли бы спина и ноги. Но как бы ни хотелось нам еще поизмываться над его ангелоподобием, время для шуток закончилось. Финальная стадия спасения Гуго была не менее сложной и ответственной, чем все остальные.

Никто в коленопреклоненной толпе не обратил внимания на «чихающего» Сандаварга, хотя он, казалось бы, только что излечился от всех недугов. Даже я с трудом расслышал чих северянина в не стихающем вокруг нас гомоне. Впрочем, тот, кому предназначался наш сигнал, его получил. Не сказав больше ни слова, Физз отвернулся от Нуньеса и потопал к краю эшафота.

Соскочить с двухметрового возвышения обладателю крепкой чешуи и сильных лап не составило проблем. Когда же он плюхнулся на брусчатку аккурат перед северянином, следящий за вараном Гуго наконец-то распознал нас среди паломников.

Я подмигнул Сенатору и кивком указал ему на правый край площади, противоположный тому, где расположились городские шишки. Продираться обратно сквозь толпу спасителю и спасенному было хлопотно и небезопасно. Куда практичнее им было пройти вдоль помоста до ближайшей выходящей на площадь улочки. Тем более что перед этим Нуньес сам отогнал от сцены зевак, чем поневоле освободил проход для наших героев.

Не дожидаясь от первосвященника извинений, которые все равно вряд ли последовали бы без приказа «свыше», Сенатор грузно сполз с эшафота вслед за Физзом, который уже потопал на чих одного из стоящих по правую руку от нас северян. Гул толпы усилился, но с колен она пока не вставала. Первосвященник – тоже. Не поднимая головы, он взирал исподлобья на удаляющихся победителей и, похоже, молился про себя, чтобы они, распроклятые, поскорее убрались с глаз долой.

Можно было не сомневаться: оконфузившийся палач уже придумал, как ему выпутаться из этой истории, не запятнав чести своей сутаны. Все, что Нуньесу требовалось, это открыто признать свою неправоту, ведь народу льстит честность его вождей. А затем непременно подчеркнуть: вот, мол, глядите, братья и сестры, какая я могущественная персона, раз даже мои ошибки вызывают потрясение в высших сферах и заставляют их явить нам великое чудо. По крайней мере, я бы на месте Нуньеса именно так и оправдался.

Однако ничего подобного Нуньес сделать не успел. Избегая тянущихся к ним отовсюду рук, Физз и Гуго едва отошли от помоста, когда на краю площади началось непонятное оживление. Я и Убби обеспокоенно заерзали и вытянули шеи. Неужели у зрителей лопнуло терпение и они, забыв о приказе посланника, кинулись к нему в религиозном экстазе?..

Нет, не кинулись. Толпа хоть и была взволнована, но в экстаз не впадала. И вообще, новый шум исходил не от нее. Такое впечатление, что на казнь прибыла сильно запоздавшая большая группа зевак. Которые, будучи не в курсе, что тут творится, ошалели от увиденного и засуетились, пытаясь разобраться, как им себя вести.

Впрочем, и эта догадка в итоге оказалась ложной. Едва я разглядел, что оживление охватило площадь по всему периметру, как над ней прогремел суровый, громовой голос. Но подал его не Нуньес, и не кто-либо из горлопанов-северян, а тот, кого мы продолжали бояться больше всего на свете.

Верный слуга Владычицы Льдов, команданте Кавалькады, дон Риего-и-Ордас…

– Ваше ангелоподобие! Граждане священного города! К вам обращается посланник королевы Юга, первый кавалер ордена Закона и Порядка, дон Балтазар Риего-и-Ордас! – возвестил во всеуслышание невидимый нам пока команданте. Он говорил, а тем временем его гвардейцы продолжали в спешном порядке окружать толпу. – Вас жестоко обманули! Этот светящийся говорящий ящер – дрессированное животное гнусных мошенников, которые скрываются здесь, среди вас! Они явились сюда затем, чтобы устроить побег от правосудия своему подельнику Гуго де Бодье! Немедленно остановите его, граждане Аркис-Грандбоула! Не дайте преступнику заморочить вам головы и уйти безнаказанным!..

– Загрызи тебя пес! – прорычал взбешенный Сандаварг, вскакивая с колен и суматошно озираясь вместе со мной. Половина услышавших этот призыв зевак поступила так же, поэтому мы не могли выдать себя своим беспокойством. Бургомистр и его приближенные вмиг смекнули, откуда дует ветер, и уже отдавали соответствующие распоряжения жандармам. Прозревший Нуньес также тыкал дрожащим перстом вслед Гуго, намереваясь приказать пастве поймать мошенника. Однако сделать это первосвященнику мешал приступ кашля, что охватил задохнувшуюся от негодования главную жертву нашего наглого обмана. Едва воспрянувший духом Сенатор вздрогнул как от пощечины, после чего застыл будто вкопанный, открыв рот и испуганно хлопая глазами. Во всей этой кутерьме лишь Физз сохранял спокойствие, продолжая шагать к позвавшему его северянину.

– Беги к толстяку, – пихнув меня локтем, наказал Убби, – хватай его под руку и тащи к выходу! За господина Физза не волнуйся – я о нем позабочусь. Но сначала устрою тут маленькое веселье, пока гвардейцы не испортили нам весь праздник!.. Посторонись!

И, подобрав полы балахона, вскочил с короткого разбега на эшафот.

Оставив в подвале особняка Патриции все свое оружие (из трактира нам пришлось съехать во избежание жандармской облавы, что могла развернуться в городе после нашей выходки), Сандаварг прихватил с собой лишь короткий иностальной штырь. Такой, какой можно было носить незаметно в рукаве паломнического одеяния. С этим оружием Убби и предстал перед первосвященником и его паствой, вызвав у первого нешуточный испуг, а у второй – очередной взрыв возбуждения.