Эльфы, топор и все остальное - Евгений Шепельский

Гритт! Пучеглазый служка из «Трех вдов», тот самый, который ужаснулся вопросу Олника о кахаве. Маленький незаметный человек. Маленькие люди, которых мы никогда не замечаем…

— Шепот, Фатик… — промолвила Виджи. Ее снова заколотило, как в лихорадке.

— Э, Фатик! — сказал Олник. — К нам гости еще.

Я посмотрел: толпа в проезде прижалась к стенам; к нам неторопливо направлялись шесть человек с начисто выбритыми головами. Мешков и масок они не носили, а в руках держали сабли. Лица покрыты синими штрихами татуировок — густо на лбу, скулах, чуть меньше на щеках и подбородке. Штрихи резкие, хищные, благодаря им лица похожи на тигриные морды. Не хватает только хищного оскала…

Кверлинги из Одирума. Маги из Талестры частенько нанимают их для охраны.

Взглянув поверх их голов, в глубину проезда, я заметил кое-что еще.

Задник цветастой кибитки, притаившейся невдалеке за обломком стены.

В кибитке, несомненно, был маг.

Вот вам и третья сила, о которой говорил Отли.

Конечно, старина Фатик рос среди горных варваров, и вдобавок имел сводного брата-недоумка (успешного брата-недоумка, замечу), но даже ему хватило ума сложить два и два, чтобы кое-что понять.

А понял я вот что.

Талестрианские маги замешаны в делах с Безликим Братством. И я буду не я, если эти маги — один уж точно — не играют роли тех самых наставников, о которых в запале упомянул служка.

Наставников — или кукловодов, а?

Полагаю, дело было так.

Узнав новости, маг отправил Братьев, намереваясь загрести жар чужими руками, а сам спрятался неподалеку, чтобы наблюдать, как будут продвигаться дела, не очень-то доверяя боевому умению местных конфидентов. Когда артисты показали зубы, чародей послал своих телохранителей, чтобы те разобрались с зубастыми комедиантами.

Стало быть, не все кудесники улепетнули из города, один задержался. Очевидно, ситуация с актерами и фальшивым Амаэроном настолько заострилась, что он пошел на риск засветиться перед Ковенантом, и сам решил принять участие в поимке остатков актерской труппы.

Один маг?

Хорошо, если один.

С одним паршивцем мне поможет совладать моя супруга, эльфийская ведьма, а вот пара магов — это уже серьезная проблема, ибо в Академии Талестры обучают не только наложению противоблошиных заклятий. Если маг подберется к нам поближе…

Что-то слишком много талестрианских магов попадается на моем пути к Оракулу. Поправка: деятельных, шустрых магов. Сначала Фрайтор, теперь Мантиохия — в обоих случаях маги принимали живейшее участие в обустройстве политической жизни поименованных стран… А если завтра я повстречаю их в Дольмире? И что они затеют там, хотелось бы знать?

И — как они узнали, что мы будем на Пикнике Орна?

В глаза снова ударил отблеск со стороны кибитки. Маг, по-моему, рассматривал меня сквозь подзорную трубу.

Безликие тенями застыли среди развалин. Ждали.

Я ждал тоже.

Шестеро кверлингов приближались.

Тридцать ярдов… Двадцать… Они шагали раскованно, неторопливо, склонив сабли к земле. Ни грана показной воинственности. Люди шли делать дело: убивать. У всех татуированные лица и свободные, неброские одежды. Вот уж под ними наверняка — кольчуги.

Я отобрал у Олника правый клинок Гхашш и приставил острие к шее служки. Взглянул на неторопливую шестерку. Никакой реакции, как я и думал. Маски, правда, заволновались, но маг и его присные плевали на возможную смерть предводителя Братьев. Он был разменной пешкой в большой игре, правил которой я не знал. Тогда я быстро затолкал несчастного под фургон, выпрямился и забрал у гнома второй клинок.

— Фатик? — Виджи взглянула на меня вопросительно, а я содрогнулся: темнота все еще заполняла ее глаза, темнота ледяная и глубокая. — Очень холодно… Шепот. У нас мало времени…

— Я знаю. Соберись. Вон там за развалинами — маг. Возможно, он готовит нам подлянку.

— Д-да… А что такое… подлянка?

Эльфийка, Великая Торба! Эльфийка!

— Подлянка — боевое заклятие особого рода. — Это я тонко ответил! — Будь начеку и держись позади меня. Имоен, брысь в фургон!

Я утер пот, крутанул мечи, огляделся. Если атаку телохранителей мага поддержат Братья, это будет мне на руку: Братья насядут скопом, мешая друг другу и моим настоящим противникам. Но тут я заметил, что Безликие стремительно улепетывают, растворяются среди развалин. Им дали отбой, видимо, решив, что наемные рубаки расправятся с нами без посторонней помощи.

Хм…

Шестеро против четверых, а ведь есть еще и маг.

Скверный расклад.

Виджи застыла, глядя прямо перед собой — тонкая, хрупкая. Губы беззвучно начали шевелиться; меч опустился, а затем вывалился из ослабевших пальцев.

Пытается услышать мага? Гритт, значит, я могу рассчитывать на Скареди и Олника. В Зеренге мы не раздобыли для Имоен пристойного лука, у нее имелся только охотничий нож, идти с которым против сабель — самоубийство.

Раненые начали отползать в сторону проезда, загребая руками, один полз медленно, в бок, пятная кровью известняковую щебенку; напоровшийся на меч был уже мертв.

Пока я угрюмо соображал, что делать, головорезы обошли раненых и остановились ярдах в десяти от нас, все еще в тени проезда.

Обменялись короткими репликами.

Я расслышал что-то вроде «шар ми сгер макон» и мысленно кивнул. Я примерно знал, как звучит боевой язык кверлингов[26]Злой Роты, даже знал отдельные слова, те, что просочились в свое время за стены казарм этой армии наемников из пограничного с Талестрой Одирума. Увы, но запас моих слов этого языка был слишком ничтожен, чтобы понять, о чем они говорят.

На Южном континенте кверлинги Злой Роты занимались примерно той же работой, что и варвары Джарси, были нашими конкурентами. Они существовали над привычной человеческой моралью, считая себя не людьми, а отдельной расой (расой благородных воинов), а значит, им дозволялось свободно причинять боль и страдания маленьким людям… Гритт, у меня нет сейчас времени пояснять. Коротко: это еще те мрази. И, разумеется, кверлинги и Джарси находятся в неприкрытой вражде.

— Олник, грошта марр! — быстро сказал я. Вот вам боевой язык, красавцы — язык гномов, который вы не знаете хотя бы потому, что гномы не селятся на Южном континенте дальше Дольмира.

Он нагнулся и сцапал увесистый обломок ракушечника. У Дул-Меркарин Олник запросто раскроил черепа аграбанцам, метая в них камни, но тогда он обстреливал их с развалин башни, а здесь, на площади, у него будет время только на один бросок.