Практическая психология. Герцог - Ирина Успенская

– Вот гаденыш! – возмутился кто-то из моряков. – Это же был наш ужин!

– Каша-малаша – еда наша! – передразнил его Оська, перегнувшись через борт. – Еще спасибо мне скажешь, когда будешь рыбку кушать!

Вода за кормой бурлила, раздавались смачные хлюпы и ощутимые удары в борт. Нагой Лис с большим ножом в руке вскочил на бортик и ласточкой сиганул в воду.

– Осторожнее, – прошептал побледневший Ворон и вцепился в деревянный борт обеими руками.

Алан вспомнил, что этот похожий на птицу парень потерял в море семью. Он подошел к Ворону и, положив руку ему на плечо, тихо сказал:

– Он отлично плавает.

– Знаю, – глухо ответил послушник.

– Пыряй ее в глаз! В глаз пыряй! – перевесившись за борт так, что рисковал вот-вот свалиться в воду, орал Оська. Ему вторили столпившиеся рядом болельщики.

Валлид с интересом смотрел, как Лис пытается подплыть к бьющейся в сети огромной рыбине, напоминающей акулу, но пока ему это никак не удавалось.

– Принеси мой лук, – бросил Алан, ощутив за спиной присутствие Иверта.

– Зачем же лук, кир Алан? Мы ужо вот принесли, – пробасил один из ветеранов маркиза, ставя ногу в стремя большого тяжелого арбалета. – Счас мы ее упокоим.

– Шкуру не попорть! – тут же спрыгнул с бочки Оська, с любопытством уставившись на арбалет почти в его рост.

– Зачем тебе ее шкура, шут? – весело спросил Иверт.

– Чучело набью, – огрызнулся Оська и вновь полез на бочку, чтобы, перегнувшись за борт, заорать: – Лис! Отплывай! Щас мы ее… ка-а-ак!..

Но «как» получилось лишь третьим болтом, только после этого Лису удалось подплыть ближе и добить чудовище.

– Я! Это я ее поймал! – бегал Оська вокруг распластанной на палубе рыбины, в то время как Ворон вытягивал из воды довольного Лиса. – Алан-балан! Это я ее приманил! Кашей! И миской! Она на железо клюнула! Вот честное слово! – островитянин подпрыгивал на месте и возбужденно размахивал руками. – Веришь?

– Оська, я тебе всегда верю, – улыбнулся Алан. – Здоровая тварюга. Она хоть съедобная?

– А как же, штиль мне в задницу, – с восторгом смотрел на улов Кэп. – Это баркута. Мясо у нее жестковатое, но зато вкусное. Эй, тащите топоры и тазы, разделывать будем. И воду поднимайте, палубу от крови отмывать! Да шевелитесь, трюмные крысы! – заорал он, раздавая пинки.

– А зубы, зубы какие! – Оська потыкал багром в рыбью пасть и с радостью взвизгнул, когда острые зубы громко щелкнули по дереву. – Плохая рыба, – серьезно добавил он и, выдержав эффектную паузу, когда со всех сторон начали сыпаться вопросы, глубокомысленно добавил: – Зубы не чистила. Из пасти воняет!

Алан отошел в сторону, чтобы не мешать морякам разделывать добычу. Да и запашок от вспоротого брюха шел еще тот.

– Ого! – заорал через некоторое время неугомонный Оська. – Рука! Это же человеческая рука! С колечком! Алан-балан! Смотри!

Шут радостно подбежал к конту, таща в руке полупереваренную осклизлую кисть.

– Брось! – успел рявкнуть Алан, перед тем как вывернул за борт пирожки и остатки завтрака.

– И чего орать? – пожаловался шут безмятежно наблюдавшему за этой картиной Иверту и, стащив с мертвой плоти перстень, вышвырнул кисть за борт. – Я его сейчас отмою! – Он вприпрыжку побежал к ведру с водой.

– Знакомый перстень, – проговорил подошедший к ним Берт и подал конту баклажку с холодным кислым вином, к которой тот с удовольствием присосался. – Кир Алан, взгляните.

Алан вытер тыльной стороной ладони губы и посмотрел на перстень, лежащий на вытянутой ладони слуги. Большой рубин в обрамлении серебра. Абсолютно незнакомая обновленному конту вещь. Он поднял на слугу вопросительный взгляд.

– Это перстень рода. Такой же был у вашего деда, – тихо проговорил Берт. – Когда его сожгли на погребальном костре, все имущество отошло к вам вместе с домом в столице.

– Это в нем живет твоя сестра? – уточнил Алан, чувствуя, как замирает сердце. Известий от Чупачурика не было очень давно, и Алан боялся, что до дочери Нанни добрались.

– Да, – грустно кивнул Берт, тоже подумавший, что сестры уже может не быть в живых.

– Когда ты получал от нее весточку?

– Давно. После смерти Нанни она мне не писала.

– Не переживай раньше времени. Мы постараемся все узнать, – Алан похлопал Берта по плечу. – Все хорошо. А это чей перстень?

– Не знаю, на гербе цветок и пчела. Это не фамильный перстень, как тот, что сейчас надет на ваш палец. – Алан перевел взгляд на массивный вычурный золотой перстень с аметистом, который никогда не снимал с безымянного пальца левой руки. Как очнулась Виктория с этим перстнем на пальце, так он до сих пор на нем и находился. – Это перстень рода. После смерти главы рода кольцо передают наследнику. Тот, что остался от вашего деда, должны были доставить вам или вашей матери.

– Но нам даже не сообщили об этом, – задумчиво произнес Валлид, глядя на горизонт. – Откуда ты все это знаешь?

– Нанни говорила. Такие перстни вручают вместе с бумагами на наследство в канцелярии Приближенного. Вас просто забыли, – покачал головой Берт.

– Ты хочешь сказать, проигнорировали? – кивнул конт.

– Бешеный Алан, я поеду с тобой в столицу, – категорически заявил Иверт, до сих пор молча слушавший их разговор.

– И я! – из-за спины конта выскользнул Оська. – Без меня ты умрешь со скуки! – Он выхватил из рук Берта перстень и нацепил его на палец.

– Подслушивал? – нахмурил черные брови Иверт.

– А как же! – Оська на всякий случай отбежал подальше и показал горцу язык.

– И мы поедем! – Из-за бочки с солониной выбралась Мая, таща за руку смущенного Неженку. – И ксенят возьмем. Я никогда не была в столице!

– С чего вы решили, что я собираюсь куда-то ехать? – Алан грозно обвел глазами ни капли не смутившихся незваных попутчиков.

– Ну ведь когда-то поедешь? – хитро улыбнулась Мая.

Алан закатил глаза к небу, всем своим видом показывая, как ему дороги его друзья, рабы, слуги и телохранители.

– Мы плывем в герцогство, чтобы вернуть тебя отцу и разведать обстановку. Ни о какой столице речи не ведется. Прошу не забывать, что впереди сезон холодов, а это не лучшее время для путешествия. А теперь исчезните! – Все дружно направились в разные стороны. – Оська! – строгим голосом произнес конт и, дождавшись, пока островитянин обернется, протянул руку. – Перстень!

– Это мой трофей! – спрятал руку за спину шкодливый шут. – Я его добыл в честном бою!

Алан, не мигая, смотрел на Оську, пока тот, нехотя стянув перстень с пальца, не протянул его конту.

– Больше в пузе ничего не нашли. Только кисть руки. Она ее сожрала не раньше сегодняшнего утра, – совершенно серьезно сообщил шут. – Где-то плавает утопленник с укороченной конечностью.