Девятый Дом - Ли Бардуго

Дарлингтон взглянул на нее. Ундина с блестящими черными волосами, с пробором, похожим на голый позвоночник, с пожирающими глазами.

– Ты их убила, – сказал он. – Убила их всех. Леонарда Бикона. Митчелла Беттса. Хелен Уотсон. Хелли.

Молчание затянулось. Темное сияние ее глаз, казалось, стало жестче. Разве не мечтал он о магии, о двери в другой мир, о волшебной девушке? Но феи никогда не были добрыми. «Пошли меня куда подальше, – подумал он. – Открой свой вульгарный рот и скажи мне, что я ошибаюсь. Пошли меня в ад».

Но она сказала только:

– Не Хелли.

Дарлингтон слышал шум ветра, задувающего через портал, обыденное постанывание здания у них над головами, и далекое завывание сирены.

Он знал. С первого взгляда он знал, что с ней что-то не так, но даже не догадывался, насколько. Убийца.

Но, в конечном счете, кого она убила? Среди них не было ни одного достойного человека. Возможно, ей пришлось это сделать. В любом случае, совет Леты понятия не имеет, с кем связался, что привел в свою паству.

– Что ты собираешься делать? – спросила Алекс. Эти жестокие черные глаза как речные камни. Ни угрызений совести, ни оправданий. Ее заботило только выживание.

– Я не знаю, – сказал Дарлингтон, но оба они знали, что это ложь. Ему придется рассказать декану Сэндоу. Это неизбежно. Спроси ее, почему. Нет, спроси ее, как. Его должен был больше интересовать ее мотив, но Дарлингтон знал, что его будет терзать вопрос как, и, скорее всего, тем же вопросом будет задаваться совет. Но они никак не смогут оставить ее в Лете. Если что-то произойдет, если Алекс снова кому-то навредит, то в ответе за это окажутся они.

– Посмотрим, – сказал он и повернулся к темной тени в углу. Ему не хотелось больше на нее смотреть, не хотелось видеть страх на ее лице, понимание, что она вот-вот все потеряет.

Но справилась ли бы она, если бы не это? Холодная его часть подсказывала ему, что у нее никогда не было качеств, необходимых, чтобы быть Летой. Чтобы быть Йелем. Эта девушка с Запада, из мира легкого солнечного света, фанеры и пластмассы.

– Кто-то побывал здесь до нас, – сказал он, потому что ему было проще говорить о предстоящей им работе, чем о том, что она убийца. Леонард Бикон был избит до неузнаваемости. Внутренности Митчелла Беттса почти превратились в жидкость, были утрамбованы в мякоть. У двух мужчин в задних комнатах были дыры в груди: им воткнули кол в сердце. От биты остались такие крошечные щепки, что снять с нее отпечатки было невозможно. Алекс была чиста. На ней не было ни капли крови. Криминалисты проверили даже канализацию.

Дарлингтон показал на темное пятно в углу.

– Кто-то открыл портал.

– Окей, – сказала она. Осторожно, неуверенно. Дух товарищества и непринужденность, установившиеся между ними за последние месяцы, исчезли, как преходящая погода.

– Я защищу его, – сказал он. – Мы вернемся в Il Bastone и все обсудим.

Он задавался вопросом, говорит ли он всерьез? Или он имеет в виду: Я выясню все, что смогу, прежде чем тебя сдать, и ты затихнешь. Сегодня она по-прежнему будет пытаться торговаться – обменять информацию на его молчание. Она была его Данте. Это должно иметь значение. Она убийца. И лгунья.

– Я не могу скрывать нечто подобное от Сэндоу.

– Окей, – снова сказала она.

Дарлингтон достал из кармана два магнита и начертил перед порталом четкий знак охраны. Подобные проемы открывал исключительно «Свиток и ключ», но зачем Замочникам рисковать и пытаться открыть портал вне своей гробницы? Тем не менее, закрыть его он намеревался с помощью их собственной магии.

– Alsamt, – начал он. – Mukhal… – но, не успел он закончить, как из него вышибло дух.

Что-то овладело им, и Дарлингтон понял, что совершил ужасную ошибку. Это не портал. Вовсе не портал.

В это последнее мгновение он осознал, сколь мало связывает его с миром. Что могло удержать его здесь? Кто знал его настолько хорошо, чтобы владеть его сердцем? Все эти книги, и музыка, и искусство, и история, молчаливые камни «Черного вяза», улицы этого города. Этот город. Ничто из этого его не вспомнит.

Он попытался заговорить. Предостережение? Последний вздох всезнайки? Здесь лежит мальчик со всеми ответами. Только вот могилы у него не будет.

Дэнни смотрел на старое юное лицо Алекс, в темные колодцы ее глаз, на губы, которые оставались раскрытыми, но так и не заговорили. Она не шагнула вперед. Не сказала защитное заклинание.

Как он всегда подозревал, для него все закончилось в одиночестве и темноте.

Прошлое лето

Алекс не знала, почему в ту ночь все пошло не так в Граунд-Зиро. Все началось слишком давно. Лен пытался получить повышение, убедить Итана позволить ему занять положение повыше. Благодаря траве они оплачивали счета, но детки из частных школ в Бакли и Оаквуде хотели аддералла, эстази, окси, кетамина, а Итан попросту не доверял Лену ничего, кроме грошовых пакетиков травы, сколько бы тот к нему не подлизывался.

Лен обожал плакаться на Итана, называл его жирным жидовским ублюдком, и Алекс внутренне сжималась, вспоминая, как ее бабушка зажигала молитвенные свечи в Шаббат. Но у Итана Шафира было все, чего хотел Лен: деньги, машины, кажущаяся бесконечной очередь из начинающих моделей. Он жил в мега-особняке в Энсино с панорамным бассейном, выходящим на шоссе 405 и окруженным крепкими парнями с мускулами. Проблема была в том, что у Лена не было ничего из того, чего хотел Лен, – пока в город не приехал Ариэль.

«Ариэль, – сказала тогда Хелли. – Это ангельское имя».

Ариэль приходился Итану то ли кузеном, то ли братом, то ли еще кем. Алекс так и не поняла. У него были широко расставленные глаза с тяжелыми веками, красивое лицо, обрамленное идеально выстриженной щетиной. Он начал нервировать Алекс с первого взгляда. Он был слишком неподвижен, как охотящийся зверь, и она ощущала, что в нем затаилось насилие. Она видела это по тому, как лебезил перед ним Итан, как поднимался градус вечеринок в доме в Энсино, как отчаянно хозяин пытался его впечатлить, развлечь, как будто, заскучав, Ариэль может сделать что-то очень опасное.

Алекс ощущала, что Ариэль или какая-то его версия всегда был там, что беспорядочный часовой механизм мужчин вроде Итана и Лена не мог функционировать без того, чтобы над всем этим не нависал кто-то вроде Ариэля, откинувшись в кресле и медленно моргая, будто ведя обратный отсчет.

Ариэль кайфовал от Лена. Лен его смешил, хотя, когда Ариэль смеялся, он словно бы не улыбался. Он любил подзывать Лена к своему столу, похлопывал его по спине, заставлял его фристайлить.

– Это наш путь наверх, – сказал Лен в день, когда Ариэль появился в Граунд-Зиро.

Алекс не понимала, как Лен может не замечать, что Ариэль над ним смеется, что его забавляет их бедность, заводит их нужда. Воин внутри нее понимал, что существуют мужчины, которым нравится видеть, как пресмыкаются другие, нравится давить, чтобы увидеть, на какие унижения их толкнет нужда. Дома у Итана от одной девушки к другой передавался слух: Не оставайся с Ариэлем наедине. Он не просто любит пожестче, он любит, чтобы было ужасно.