Отрок - Владимир Поселягин

Насчёт такого послушания я прояснил вопрос с офицерами. Может, в верхах флота меня и считают выскочкой, или, как сообщил адмирал Алексеев английскому корреспонденту, пиратом, бесчинствующим в японских водах, но матросы и простые офицеры на меня чуть ли не молятся. Я в России уже при жизни стал легендой. Так, и никак иначе. Приятно, что хоть кто-то ценит мои действия. А Алексеев всё же сука, знал бы я тогда, что это он отдал приказ на мой арест во Владивостоке, дел бы с ним не имел.

Когда крейсер своим высоким бортом загородил нас от солнечных лучей, я поймал кинутый с борта линь и подтянул шлюпку к трапу. Первым поднялся я, следом Михей, который сразу поспешил к своим казакам. Шлюпку я бросать не стал. Вниз по канату скользнули два матроса, закрепили её и стали поднимать на борт. Взбежав на мостик, я ответил на приветствие лейтенанта Головизнина, офицера с миноносца «Стерегущий». Мичман Газанян был с «Решительного», сейчас он должен был вести «американца». Уже одно то, что оба корабля смогли выйти из залива и добраться досюда, ясно давало понять, что всё прошло, как и было мной задумано, а уж широкая улыбка лейтенанта так вообще показывала, что косяков не было.

– Средний ход до полного, разворот. Уходим в открытый океан, – скомандовал я, посмотрел на лейтенанта и велел: – Доклад.

– Описывать можно долго, но отклонений от вашего плана было всего два: рабочие на барже шуму не подняли, хотя сразу поняли, что происходит. Мы их под прицелом до самого отхода держали. Когда «американца» на абордаж брали, то лодки с солдатами и снятым экипажем только-только к берегу подходили. Мы на их глазах перегонную команду высадили. А тревога поднялась, когда мы уже из залива выходили. Мины на фарватере поставили, тут всё в норме. Пустили трофейный крейсер вперёд, и с угольщика установили.

– Молодцы, – похвалил я лейтенанта. – Можете ведь.

Джонку я давно продал, хранил всё с неё на складе, и мины и всё остальное, весь мой багаж должны были доставить на борт «американца» за час до прибытия группы захвата от японцев. Чтобы те приняли на борт неизвестный груз, а перегонная команда из Америки сойти ещё не успела, с грузом было письмо из штаба флота. Солдаты, когда абордаж проводили, мины наверняка нашли, что подтверждало сообщение от адмирала. Как доложил лейтенант, так всё и случилось. Ну а на фарватере минёры сразу же начали готовить мины, и, когда выходили из залива, следующий за крейсером угольщик и поставил все четыре мины.

– Вещи мои на угольщике? – обеспокоился я. – Коллекция японских мечей?

– Мичман прислал сигнал, что всё на месте, японцы бегло осмотрели, увидели мины и больше ничего не трогали. Идём к нашим? – спросил лейтенант.

Он на крейсере командовал уверенно, я до начала операции назначил его командиром этого боевого корабля, поэтому он и распоряжался как его капитан. Причём лейтенант был в курсе, что крейсер мне не нужен, и единственная задача на ближайшее время – это перегнать трофей во Владик. Вот угольщик я отдавать не собирался, он мне самому пригодится, чем оснастить его, у меня было. Причём в пути я собирался останавливать разные суда, даже иностранные, мне будет нужен ещё один вспомогательный крейсер, чтобы работать на пару. Более того, подогнав бывший «Талбот» ко входу в порт Владивостока, мы всю команду с него снимем, кроме назначенного мной командира и десятка матросов. Перегонную команду, чтобы завести корабль в порт, лейтенант получит уже из крейсерского отряда. Решение моё было продиктовано тем, что все командиры кораблей, которых я ни назначил бы на трофеи, высоким приказом остаются на месте. Да и моряки из свежих пленных это подтверждали. Вот Эссена я не ставил на трофей, там уже Алексеев подсуетился.

Одна из новостей, которую я узнал от пленных моряков с миноносцев, это то, что Макаров назначен не только главнокомандующим, но и наместником Дальнего Востока взамен отозванного в Санкт-Петербург Алексеева. И вообще перестановки на флоте и в армии произошли существенные. Да и не погиб он, тот же «Баян» на минах не подорвался, а спокойно себе стоит в Порт-Артуре. Так как я внёс многочисленные изменения в ход этой войны, то думаю, наши выдюжат и справятся даже сейчас, не сдадут своих земель, арендованных, но пока своих. Война уже претерпела серьёзные изменения. Правда, англичане в этой истории уже явно вмешиваются в ход войны, абсолютно не стесняясь гула возмущения в газетах других стран. Войну нам они ещё не объявляли, да и вряд ли до этого дойдёт, но поставки свои не скрывали, гнали боевую технику, корабли, вооружение и всё остальное. Не знаю, чем японцы будут с ними расплачиваться, но товары пошли потоком.

Посмотрев после заданного вопроса на командира крейсера, я медленно покачал головой:

– Не сразу, лейтенант, не волнуйся, успеешь повоевать. Сейчас выйдем в море и пойдём к транспортным маршрутам, по которым англичане грузы гонят. Пора прекращать эту наглость.

– Охрана? – деловито поинтересовался лейтенант.

– У некоторых имеется, но на всё у англичан просто кораблей не хватит. Долго работать не будем, неделю, не больше. Сейчас японцы после нашего наглого побега и не менее наглого угона уже их кораблей перекроют оба пролива с выходом в Японское море, поэтому пусть посторожат. Силы у них для этого есть, блокировать Порт-Артур можно малыми силами. А когда слух пойдёт, что мы на транспортных коммуникациях работаем, да и англичане взвоют, бросят несколько групп кораблей на наши поиски, тогда одной из ночей проскользнём в Японское море и пойдём к Владивостоку. Если повезёт найти на остановленных транспортах что ценное, возможно, со взятыми судами с военной контрабандой придём к нашим. Оставим там вас, как уже договорились, снимем всю команду и уйдём.

– Да её на крейсер и так не хватает, половины штатного состава не набирается, – грустно, но вполне бодро хмыкнул лейтенант. – Смешно сказать, на весь корабль три офицера, я, вы да Юртаев, инженер-механик с «Сунгари», только он из машинного отделения не вылезает, там командует.

– Ничего, сложно, но поработаем. Кстати, там на горизонте вроде дымы?

– Точно, – подтвердил капитан крейсера. – Много, сигнальщики уже доложили. Думаю, конвой.

– Да, это не японский флот, нечего ему здесь делать. Идём к конвою. Жаль, пару пушек на «Сан-Диего» перекинуть не успели, как планировали, а то поучаствовал бы в загоне.

– Боевая тревога! – скомандовал лейтенант вахтенному офицеру, одному из кондукторов, и, пока по отсекам шёл перезвон боевой тревоги, а мы, увеличивая скорость до полного, пошли навстречу конвою, так что скоро встретимся, сказал мне: – Командир, а ведь нашему кораблю нужно дать имя.

– Хм, я в этом не самый большой специалист, но пусть будет… «Отрок». Так меня адмирал Макаров частенько именовал при наших личных встречах.

– Ура-а «Отроку»! – прокричал кондуктор в рубке, и его крик, подхватываемый остальными членами команды, распространился по кораблю.

Имя было получено, и я довольно кивнул.

Угольщик по моей команде уходил в сторону, от него всё равно толку не было, в стороне подождёт, пока мы разворошим тот курятник, что шёл нам навстречу. Как тут говорят? Все по местам? Что ж, я на своём месте. Я, чувствуя дрожание палубы от работы механизмов – мы развили восемнадцать узлов, – счастливо улыбался и довольно щурился: наконец-то нормальная боевая работа. Теперь уже никто не помешает моим планам, буду жить и воевать своей головой.