Гунны – страх и ужас всей Вселенной - Вольфганг Акунов

(выражаясь словами Фирдоуси из «Шахнаме»).

Выплата дани гуннам «ромеями» была прекращена. «Ромейские» крепости и войска были молниеносно приведены в полную боевую готовность. Проявленная новым василевсом прыть стала для гуннов полной неожиданностью. Но Аттила, ослепленный обручальным кольцом Гонории и перспективой породниться с римским императорским домом, впервые в жизни проявил нерасторопность. И не сделал то, что непременно надлежало сделать. Он не напал на Восточную Римскую империю. Дав ей время восстановить свою внешнюю и внутреннюю боеспособность. Позволив василевсу Маркиану ввести новое налоговое законодательство, развернуть в полной мере борьбу с коррупцией, продажностью чиновников и кумовством, начать процесс оздоровления восточно-римской государственной системы, выстраивания ослабшей вертикали власти. Вместо того, чтобы ударить по Константинополю, Аттила обратил бег коней своих воинов на римский Запад. Туда, где до сих пор царили дружественные ему римские императоры, порою даже загонявшие в его сети жирную добычу. Он предпочел ударить по державе и сфере влияния Равенны, по Западному Риму…

Причины этого непонятного и неожиданного решения «Бича Божьего» Приск излагает в своей «Готской истории» в следующих выражениях:

«Когда Аттила узнал, что после смерти Феодосия («Каллиграфа» – В.А.) на престол восточного Римского царства возведен Маркиан, и когда он извещен был о том, как поступили с Онорией (Гонорией – В.А.), то отправил посланников к царю западных Римлян, требуя, чтоб не было оказано никакого притеснения Онории, потому что она сговорена за него; что он отмстит за нее, если она не получит престола. К восточным Римлянам он писал о присылке к нему определенной дани. Посланники его возвратились без успеха. Западные Римляне отвечали, что Онория не могла быть выдана за него, быв уже замужем за другим, что престол ей не следует, потому что верховная власть у Римлян принадлежит мужескому, а не женскому полу» (Приск).

В соответствии с истинно римскими традициями, все было так лишь формально, «де юре». В действительности же, «де факто», все было совсем не так. Что наверняка еще больше разозлило прямолинейного и прямодушного варвара, не любившего подобных римских экивоков. Естественно, засевшее в Равенне, словно клубок гадюк среди болот, злокозненное августейшее семейство ни за что не согласилось бы признать законным обручение Гонории с Аттилой, римлянки императорских кровей – с непросвещенным варваром! Вспомним, каких усилий стоило гораздо позже Крестителю Руси – киевскому князю Владимиру Святославичу – добиться руки «ромейской» царевны Анны… Чтобы избежать международного скандала, Гонории наспех выбрали мужа и выдали ее за него, не спрашивая согласия невесты. Хотя она давно уже достигла совершеннолетия, была в трезвом уме и полной памяти не в меньшей степени, чем другие члены римской императорской фамилии… И как было Аттиле поверить, что только его суженая Гонория не имеет прав на римский императорский престол! В то время как ее мать Галла Плацидия правила Западным Римом несколько десятилетий! А в Восточном Риме только что взошла на императорский престол Пульхерия, далеко не сразу втащившая на него за собой своего свежеиспеченного супруга Маркиана? Повелителю кочевников Аттиле, с детства привычному к непритязательным, но целесообразным и понятным свычаям-обычаям (или, по-ученому -традициям), подобные увертки, отговорки и словесные уловки представлялись только тем, чем они, собственно, и были. Ухищрениями лицемерных и коварных римских казуистов, лишь разжигавшими в державном гунне боевой задор.

«Восточный император (Маркиан, причисленный впоследствии православной Церковью к лику Святых – В.А.) объявил, что он не обязан платить назначенной Феодосием дани; что если Аттила будет оставаться в покое, то он пришлет ему дары, но если будет грозить войною, то он выведет силу, которая не уступит его силе. Аттила после того был в нерешимости, не зная, на которую из двух (римских – В.А.) держав напасть. Наконец он рассудил за благо обратиться к упорней-шей войне, – выступить против запада: там он должен был биться не только с Италийцами (западными римлянами – В.А.), но и с Готфами (готами – В.А.) и Франками; с Италийцами, дабы получить Онорию вместе с богатством ее, а с Готфами в угождение Гезериху (уже упоминавшемуся царю вандалов Гейзериху, Гензериху или Гизериху – В.А.)». (Приск).

В очередной раз, уважаемый читатель, выплывает перед нами из тьмы времен имя человека, достаточно богатого и могущественного, чтобы сделать необъяснимое объяснимым. И тем самым отвести от Аттилы упрек, бросаемый ему тем или иным историком. Гунн-де принял слишком близко к сердцу проблему Гонории, принял оказавшееся для него роковым решение, руководствуясь чувствами, а не разумом. Ослепленный сознанием своего превосходства, и, будучи владыкой миллионов подданных, он повел себя не умнее забияки-поединщика на рыцарском турнире, опустившего, ради прекрасной дамы, забрало, пришпорившего боевого скакуна и не прислушивающегося более к голосу рассудка…

Царь вандалов Гейзерих (сами вандалы звали его, вероятно, Гейзарикс) пользовался за «Круглым столом» Аттилы лишь правом совещательного голоса, будучи, так сказать, членом-корреспондентом. Но в то же время он был самым видным из современников гуннского царя. И, пожалуй, единственным государственным деятелем V в. п. Р.Х., сравнимым по значению с Аттилой. На юге Римской «мировой» державы грозного вандала Гензериха, сильнейшего военно-политического недруга все более шаткой императорской власти, боялись не меньше, чем гунна Аттилы – на севере. Поэтому давайте, уважаемый читатель, уделим Гизериху на страницах нашей книги немного внимания – чтобы, поверьте, узнать о царе вандалов немало любопытного и неожиданного.

Вандалы (по Плинию Старшему – вандилии) были (при всем уважении к памяти «нашего университета» М.В. Ломоносова и других, маститых и не столь маститых, сторонников иденентичности вандалов-венделов с венедами-венетами-винидами, а последних – со славянами), наряду с варинами, харинами, готами, бургундами народом восточно-германским. На ранней стадии своей истории вандалы представляли собой родственную группу племен с собственными вождями. Среди вандальских племен в хрониках разных лет упоминаются асдинги (астинги, астринги), силинги (давшие название Силезии) и лакринги.

Упоминавшийся нами выше восточно-римский историк Прокопий Кесарийский, лично общавшийся по службе с разными варварами, не делая особого различия между вандалами и готами, относя их к единой группе готских племен, писал в своем труде «Война с вандалами»:

«В прежнее время готских племен было много, и много их и теперь, но самыми большими и значительными из них были готы, вандалы, визиготы и гепиды, прежде называвшиеся сарматами, и меланхлены. Некоторые авторы называли их гетами. Все эти народы, как было сказано, отличаются друг от друга только именами, но во всем же остальном они сходны. Все они белы телом, имеют русые волосы, рослые и хороши на вид; у них одни и те же законы и исповедуют они одну и ту же веру. Все они ариане и говорят на одном языке, так называемом готском; и, как мне кажется, в древности они были одного племени, но впоследствии стали называться по-разному: по именам тех, кто были их вождями» (Прокопий).